Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
Машина — стоп! И птицы врассыпную. Ничего уже нет на дороге.
Ага, вот он, один птенец бедняга, замешкался и попался. Оказался колченогий. Одна лапка была сломана и срослась неправильно, криво. Потому и не сумел убежать.
Привез я его в поселок, держал несколько дней, да-
117 вал есть все, что находил: зерно, хлеб, червей, семена разных трав, среди которых он жил. Не ест ничего, отощал совсем и погиб. Отнести бы его в степь, так ведь далеко до того места, километров пятьдесят. А где попало отпустить — найдет ли родичей?
Хотел приручить, да вот не вышло. Все эти встречи были давненько. А в последние годы, хоть проехали по зайсанским степям больше семисот километров, только в одном месте, близ Курчумских гор, видели четыре дрофы.
Зато автомобильных дорог в степи не перечесть, по всем направлениям, да накатанные. Разве же тут удержаться дрофам?
ПТИЦА С КОПЫТЦАМИ
Живет в Зайсанской котловине интересная птица — саджа, или копытка. Называют ее так потому, что три передних пальца на ее лапках срослись и образовали стопу, похожую на копытце. Это у птицы приспособление к жизни в пустынной местности, в песках, хотя известно, что развеянных песков она избегает. Обычно же в степи ее называют бульдуруком,— вероятно, за характерный, похожий по созвучию на ее название крик.
Где гнездится копытка и как живет — нелегко проследить. Но нам однажды удалось найти ее гнездо в Зайсанской пустыне. Да это и не гнездо было, а просто ямка в песке. Сидели в ней три пуховых птенца с замечательной защитной окраской. Потревоженные, они ползали на своих малюсеньких лапках с копытцами среди низеньких и редких растений пустыни.
Пока движется птенец — заметен. Но как только затаился, слился с почвой и травкой, нет его! А как
118 иначе ему, крохотному и беспомощному, скрыться от опасности?
Было это в мае. Видели мы их парами, стайками, до десятка птичек в стае, потом крупными стаями. Саджи сидели на дороге или возле нее, купались в пыли. Летя перед машиной, они собрались в стаю до семидесяти штук. Были тут и пуховые птенцы и взрослые птицы.
К осени саджи собираются в стаи и с «цыраканьем» перелетают по степи в поисках корма. В эту пору они представляют хорошую дичь. Самоха, житель этих мест, безобидный на вид старик, хвастался нам:
— Я на охоте много пороха не жгу: в нужное время и в известном месте поджидаю стаю. Один-два выстрела — и полмешка дичи. Вот такое совпадение!
Про Самоху говорили, что всякую дичь он «подравнивал». Летят ли утки, бегут ли зайцы — Самоха ждет, пока они «подравняются», то есть окажутся на одной линии. Тогда-то вот одним выстрелом он «сметает» полмешка или мешок дичи. Трудно сказать, сколько тут было правды, сколько фантазии.
Но однажды, сидя у степного озерка в ожидании какой-нибудь водяной птицы, я услышал характерное «трюк-блдрюк» копыток, и тут же стремительные стаи этих птиц посыпались на голый, не покрытый растительностью берег озерка.
Опустившись на песок и укрыв его сплошным движущимся ковром, бульдуруки быстро семенили ножками к воде и, едва коснувшись ее, взмывали в воздух и уносились стремительно в степь. Взлетевших сменяла другая стая. Так, одна за другой в течение десяти-пят-надцати минут прошло здесь до десятка стай, и в каждой было до полусотни и более птиц. Это они прилетали на водопой. Тут, действительно, пара хороших выст-
119 релов и... браконьер с добычей. Не потому ли так мало становится птиц в степи! Не потому ли все реже слышишь их голоса над тихой водой маленьких, когда-то полных жизни озер?
ПРО КУКУШКУ
Шумит река, освободившаяся от зимних ледяных оков, радостно, звонко переливаются ее струи.
Подойдите к речке утром, днем, вечером и вслушайтесь, как журчит вода между камней, коряг или на мелком перекате. Это бесконечно однообразное и в то же время так много говорящее сердцу журчание — песня весны.
Березовые рощи уже кудрявятся зеленой дымкой. Появились мелкие листочки у черемухи. По взгорью, как пламя, цветут огоньки. И всюду белеют, синеют, желтеют, горят подснежники, фиалки, ветреница, пунцовые тюльпаны. Под кустиками и деревьями кивают голубые и синие венчики водосбора — аквилегии: привет весне!
Рощи наполнены запахом березовых и черемуховых листьев и птичьим гамом. Но в щебете, чириканье, свисте различных птичек чего-то еще не хватает, кто-то еще молчит. В общем хоре не слышно солиста, что ли?
Давайте утром, когда едва только покажется из-за дальнего леса солнце, пойдем в поле, в лес или на речку.
Она видна с пригорка, обросшая тальником, черемухой, калиной, за нею овраг с такими же зарослями. А дальше стелется поле, широкое, ровное, с оазисами деревьев. И все это заполнено, оглушено морем звуков.
В зарослях у речки разливаются трели соловья,
120 трескуче кричат дрозды. На воде, среди сухой осоки и камышей, раздается кряканье — там утки. Где-то в овраге слышится флейтовый посвист иволги: «пью с Игорем, пью с Игорем».
Кувыркаясь в воздухе, журчит ягнячьим блеянием бекас — кулик. Голоса разных птиц над лугами возглавляют серебряные трели жаворонков.
