Русский язык - Виноградов В.В.
ISBN 5-200-03017-Х
Скачать (прямая ссылка):
Такие модальные («вводные») слова и частицы, как знать («Ай, Моська! знать она сильна, чго лает на Слона!»), дескать, мол и т. п., вовсе не способны быть потенциальным минимумом предложения и лишены самостоятельного значения. В этом отношении даже союзы и предлоги счастливее. Например. у Тургенева в повести «Бретер»:
— Лучков неловок и груб,—с трудом выговорил Кистер: — но...
— Что но'} Как вам не стыдно говорить по") Он iруб, и неловок, и зол, и самолюбив... Слышите: и, а не но.
Или у того же Тургенева в «Фаусте»:
— Вы I оворнте, — сказала она наконец, — читать поэтические произведения и полезно и приятно... Я думаю, надо заранее выбрать в жизни: или полезное, или приятное. и гак уже решиться, раз навсегда. И я когда-то хотела соединить и то и другое... Это невозможно и ведет к гибели или к пошлости.
Таким образом, и с грамматической (а также лексико-семантической) точки зрения обнаруживается разнообразие типов слов и отсутствие общих
18
устойчивых признаков в них. Не все слова способны быть названиями, не все являются членами предложения*.
Даже формы соотношений и отношений между категориями слова и предложения в данной языковой системе очень разнообразны. Они зависят от присущих языку методов образования слов и методов связывания слов в более крупные единства. «Чем синтетичнее язык, иначе говоря, чем явственнее роль каждого слова в предложении указывается его собственными ресурсами, тем меньше надобности обращаться, минуя слово, к предложению в целом»27. Но, с другой стороны, в структуре самого слова смысловые элементы соотносятся, сочетаются друг с другом по строго определенным законам и примыкают друг к другу в строго определенной последовательности. А это значит, что слово, состоящее не из одного корневого элемента, а из нескольких морфем, «есть кристаллизация предложения или какого-то отрывка предложения».
На фоне этих противоречий возникает мысль, что в системе языка слово есть только форма отношений между морфемами и предложениями, которые являются основными функциональными единицами речи. Оно есть «нечто определенным образом оформленное, берущее то побольше, то поменьше из концептуального материала всей мысли в целом в зависимости от «духа» данного языка» 2Я. Удобство этой формулы состоит в том, что она широка и расплывчата. Под нее подойдут самые далекие грамматические и семантические типы слов: и слова-названия, и формальные, связочные слова, и междометия, и модальные слова. Ей не противоречит и употребление морфем в качестве слов. Например, у Белинского: «Между русскими есть много галломанов, англоманов, германоманов и разных других «манов». В русском переводе (Н. А. Шишмаревой) романа Ч. Диккенса «Наш общий друг»: «Насколько ему известно, он вовсе не расположен к централизации да и вообще к какой бы то ни было изации».
Однако формула Сепира удобна, но малосодержательна. Она не уясняет ни предметно-смыслового содержания слова, ни способов выражения и кристаллизации этого содержания в слове. Она лишь направляет и обязывает к уяснению всех элементов смысловой структуры слова. Очевидно, что при всем многообразии i раммагико-семантических типов слов в их конструктивных элементах много общего. Различны лишь сложность и соотношение разных смысловых оболочек в структуре слов, а также функциональное содержание и связанное с ним грамматическое оформление разных видов слов. Недаром Ф. де Соссгор писал: «...слово, несмотря на трудность определить это понятие, есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму, нечто центральное во всем механизме языка...»29
Не надо лишь придавать преувеличенное значение формальным противоречиям и переходным типам, а следует глубже вникнуть во все элементы смысловой структуры слова. Именно по этому пути шли такие замечательные лингвисты, как В. Гумбольдт, А. А. Потебня, Н. Я. Марр, J1. В. Щерба.
* Emile Sclalii в статье «Le mol» также указывает на то, чго удовлетворительного определения слона нет. Пожалуй, большая часть таких определений исходит и) ложною убеждения, булго слово — )ю языковое выражение отдельного понятия (I'expression linguislique dune notion parliculierc). Но в тгих определениях смешиваются языковые и логические категории. Ведь с тгой точки зрения словом будет не только «треугольник», но и «фигура, ограниченная тремя взаимно пересекающимися прямыми, образующими три внутренних угла». Сказать же, что «слово — звук или звуковой комплекс, выражающий значение», было бы слишком мало. Точно uik же бесплодны и малосодержательны все фонетические определения слова как «группы фонем, объединенных иокру! одного главного ударения». По мнению Э. Сетэлч. ближе к реальной природе объяснения слона как морфологического единства, как самой маленькой независимой чисти (les plus peiites parties independantes du langage), как предельного минимума предложения, хогя ним сказано еще очень мало20.
19
При описании смысловой структуры слова рельефнее выступают различия между основными семантическими типами слов и шире уясняется роль грамматических факторов в разных категориях слов. Пониманию строя слова нередко мешает многозначность термина «значение». Опасности, связанные с недифференцированным употреблением этого понятия, дают себя знать в таком поверхностном и ошибочном, но идущем исстари и очень распространенном определении слова: «Словами являются звуки речи в их значениях...» (иначе: «Всякий звук речи, имеющий в языке значение отдельно от других звуков, являющихся словами, есть слово»)30. Если бы структура слова была только двусторонней, состояла лишь из звука и значения, то в языке для всякого нового понятия и представления, для всякого нового оттенка в мыслях и чувствованиях должны были бы существовать или возникать особые, отдельные слова.
