Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения - Кондратьев Н.Д.
ISBN 5-282-02181-1
Скачать (прямая ссылка):
Проблема экспорта встает тем острее, что... некоторые отрасли нашего сельского хозяйства ие могут сколько-нибудь значительно развиваться без развития экспорта.
Каковы же перспективы экспорта по разбираемому плану? Как это ни странно, план ие дает почти никакого ответа на этот вопрос. Все, что мы находим в нем, сводится к следующему. В статье И.А. Калинникова без всякого обоснования и анализа приведены цифры возмолшого экспорта продуктов технических культур. В статье же С.Г. Струмилина имеется лишь пессимистическое заявление, сделанное попутно при разборе вопроса о снижении цен, о том, что нашему экспорту мешает разрыв между покупательной силой червонца и его виешневалютным курсом и что проблему ликвидации этого разрыва тем или иным путем необходимо решить (с. 44). Наконец, согласно табличных приложений к докладу Н.М. Вишневского сельскохозяйственный экспорт за пятилетие увеличивается на 166%, причем основания этого расчета остаются неизвестными.
Едва ли стоит отмечать, что между пессимистическими заявлениями С.Г. Струмилина и заявлениями Н.М. Вишневского нет полного соответствия. Дело не в этом. Приходится изумляться тому пренебрежению к вопросу об экспорте, которое обнаруживается в опубликованных и оглашенных материалах плана. Мы
отмечали выше, что при определении темпа роста продукции технических культур С.Г. Струмилин тоже забыл об экспорте. Может быть, здесь продолжается та же линия игнорирования проблемы экспорта? Но если составители плана, в сущности, обошли проблему экспорта, то ее необходимо поставить и проанализировать на основании их лее данных в других областях плана, связанных с возможностями экспорта. Ведь все эти данные, по заявлению С.Г. Струмилина, внутренне согласованы балансовым методом.
Обращаясь к такому анализу, мы условно предположили, что все исчисления авторов плана, в частности С.Г. Струмилина и В.Р. Чернышева, относительно 1925/26 г. правильны. Исходя отсюда и опираясь на их данные, мы взяли исчисленный ими реальный доход от сельского хозяйства и его товарную часть, т.е. то, что сельское хозяйство отчуждает за пределы деревни, в город, в промышленность, на экспорт.
Далее, мы вычислили остаток сельскохозяйственного дохода за вычетом упомянутой товарной части его. Очевидно, что этот остаток в подавляющей части идет в потребление и в какой-то небольшой части в натуральное накопление. Причем он состоит как из предметов продовольствия, так и других сельскохозяйственных продуктов, как лен, пенька и т.д. Мы делим этот остаток на количество сельского населения и получаем, таким образом, потребление и накопление различных сельскохозяйственных продуктов на душу сельскохозяйственного населения в 1925/ 26 г. в ценах производителя. Так как эмпирически мы знаем, что новое натуральное накопление по отношению к общей массе потребления сельскохозяйственных продуктов сельскохозяйственным населением составляет все же ничтожную часть, то полученную душевую норму можно считать весьма близкой к душевой норме потребления. В таком случае с этой оговоркой сумма потребления сельскохозяйственных продуктов на душу сельскохозяйственного населения в 1925/26 г. получается в 59,37 руб. Для 1924/25 г. С.Г. Струмилин дает цифру потребления сельскохозяйственным населением сельскохозяйственных продуктов в 47,2 руб. Но если учесть, что 1924/25 год был неурожайным, а также то, что в нашу цифру 59,37 руб. входят и непродовольственные продукты, то мы можем считать ее достаточно близкой к действительности.
От 1925/26 г. мы сделали, далее, переход к 1930/31 г. и притом двумя путями. Во-первых, мы произвели по данным С.Г. Струмилина и В.Р. Чернышева за 1930/31 г. те же расчеты, что и но данным за 1925/26 г. Иначе говоря, мы взяли исчисленный ими доход сельского хозяйства, вычли из него товарную часть, идущую за пределы деревни, и остаток разделили на количество возросшего сельскохозяйственного населения в 1930/31 г. В результате мы должны были получить норму потребления сельскохозяйственным населением сельскохозяйственных продуктов по ценам производителя в 1930/31 г. Оказалось, что эта норма будет равна 58,98 руб. В 1925/26 г., как мы видели, она была равна 59,37 руб. Значит, к 1930/31 г. она понизится на 0,4 руб., или на 0,7%. Этот результат совершенно противоречит текстовым построениям С.Г. Струмилина. С.Г. Струмилин утверждает, что благосостояние сельского населения за пять лет возрастет на 30%. При этих условиях очевидно, что потребление им сельскохозяйственных продуктов должно возрасти достаточно сильно. Между тем оказалось, что при принятом темпе роста сельскохозяйственной продукции, при принятом темпе роста дохода от сельского хозяйства и товарного отчуждения сельскохозяйственных продуктов за пределы деревни потребление сельского населения ие только ие растет, а даже падает.
Тогда мы пошли вторым путем. Для 1930/31 г. доход сельского хозяйства, товарная часть его и количество сельскохозяйственного населения дано в разбираемых работах. Но так как, по С.Г. Струмилину, благосостояние сельского населения к 1930/31 г. повышается на 30%, то в соответствии с этим мы предположили, что и его потребление, равное в 1925/26 г. 59,37 руб., повысится на 30%. Иначе говоря, на этом втором пути мы приняли за отправной пункт тезис С.Г. Струмилина о росте благосостояния и, следовательно, потребления сельского населения. Тогда его норма потребления на душу в 1930/31 г. оказалась 77,18 руб. Помножая ее на количество сельскохозяйственного населения, мы получили общую сумму потребления сельского населения в 9879 млн. руб. Между тем остаток для потребления у него в 1930/31 г. оказывается всего 7549 млн. руб. Иначе говоря, мы получаем дефицит потребления в 2330 млн. руб. Таким образом, получается вывод: если считать правильными построения авторов о росте сельского населения, сельскохозяйственной продукции, сельскохозяйственного дохода и товарного отчуждения сельскохозяйственных продуктов, то
