День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
Дорогие товарищи! В первой книге «День мира» дана радиограмма с полярной станции мыса Челюскин: «Трудолюбивый Колобаев, коммунист водитель вездехода, его товарищ Кондратьев закончили постройку утепляемого самого северного гаража, радуясь, что имеют приют для автомашины».
Механик Колобаев Григорий Григорьевич, о котором говорится в книге,— муж одной из нас и отец другой. Мы гордимся им.
И теперь, когда создается вторая книга «День мира», папа наш в экспедиции, трудится механиком поисковой партии в отрогах Приполярного Урала. Его адрес: поселок Хангокурт Тюменской области.
Е. А. КОЛОБАЕВА, Н. Г. КОЛОБАЕВА.
москва.
Это письмо москвичек — матери и дочери Колобаевых — редакция Всесоюзного радио получила накануне дня 27 сентября. А в обильной почте «Из-
вестий», посвященной Дню мира второму, мы обратили внимание на конверт со штемпелем: «Хангокурт, Тюменской». Вот письмо, которое было в этом конверте.
2.
Дорогая редакция!
День мира 1935 года застал меня на полярной станции мыса Челюскин. От всей души мы были рады, что в книге под редакцией А. М. Горького было упомянуто и о нас, скромных зимовщиках мыса Челюскин.
Через год пойду на пенсию, но приятно сознавать, что наш труд не пропал даром. Сейчас в Заполярье выросли ¦ большие города и села, залитые в 'полярную ночь морем электрического света. А сколько городов появится здесь в недалеком будущем!..
Трудимся спокойно и уверенно,
С уважением и приветом
механик Г. КОЛОБАЕВ.
ХАНГОКУРТ.
Так и встретились эти два письма в нашей книге.
ЦИФРЫ ДНЯ
В сентябре 1960 года ежедневно только с московских полиграфических предприятий поступало во Всесоюзную книжную палату около 130 книг и журналов. В этом же месяце в стране за одну лишь минуту типографии выпускали 2000 экземпляров книг, а за сутки — 3 000 000.
Станция метро «Ленинские горы». Утренний туалет.
ОДИН ИЗ ТРЕХ МИЛЛИАРДОВ ДНЕЙ
Короток день человека. От утренней до утренней зари. Огромен день мира, потому что помножен на миллиарды человеческих дней. Но дни эти только астрономически совпадают. Человечески они разные и в пространстве, и во времени. По-разному движется время внутри человеческих жизней и разными измерениями меряется. То плывет, то скачет, то останавливается. Значит, и жизни человеческие во времени то сливаются, то пересекаются, а то и вовсе несоизмеримы, потому что движутся в разных плоскостях.
В сегодняшний календарный день на земле родились сотни тысяч людей. В родильных домах, в поездах, в гостиницах, на сухой траве, на земляных полах глиняных хижин, на мокром асфальте тротуара.
Сегодня, сейчас, сию минуту умерли и умирают сотни тысяч людей от болезней, пули, голода.
Разве сегодняшние рождения и смерти происходят в один и тот же день? Календарно — да. Человечески — нет: разность пространств порождает разность времени.
Среди миллиардов сегодняшних человеческих дней есть и мой короткий день. Он простой.
Двадцать седьмое сентября. Вторник. Вторник — это выходной день нашего театра. Это мое воскресенье. Я режис-
С. ОБРАЗЦОВ, народный артист СССР.
сер, то есть человек, который должен все время что-то выдумывать. Шесть дней подряд моя голова выдумывала. Сегодня у нее отдых, она имеет право ничего не выдумывать, значит, может просто думать. О чем? Обо всем. О чем хочет. Что придет в голову. Само, без зова.
Я иду по подмосковному лесу. Горький запах прелой коры и стрекот чем-то взволнованной сороки вызывают медленные думы о таких же желтых осенних днях моего детства. Они осыпались, как листья вон с того тополя. Дорога заводит в густой, как щетка, лес. Натыкается на маленький круглый прудик и. шарахнувшись в сторону, огибает его, повторяя кривую берега. Над прудом деревья и в пруду деревья. Каждого по два. Одно головой вверх, другое вниз, как валеты, дамы и короли. И так же неподвижны.
Кто же догадался вырыть этот пруд по самой середине проезжей лесной дороги? Его вырыла война. Бомба. Смерть.
Вот и оторвались медленные думы от детства и кинулись туда, где была война. Из четверти века, лежащей между двумя Днями мира, война отняла пять лет, но они больше пятидесяти, потому что огромным был каждый день войны, каждый час, каждая минута. Бомба, вырывшая пруд, никого не убила. Разве только уснувшая птица стала ее жертвой
1
да деревья веером легли вокруг воронки. Но другие бомбы той московской ночи, отделенные друг от друга секундами времени и километрами расстояний, упали на улицы, площади, дома, и черные фонтаны взрывов превратились в красные тучи пожаров. Сколько людей, сколько женщин и детей погибло в дань рождения этого пруда! Только в эти секунды. Только в эту ночь. А сколько таких секунд за пять лет войны? Сколько дней и ночей, покрывших ужасом, болью и смертью миллионы квадратных километров Европы, Африки, Азии?
Мысли разворачивают память, и возникает Смоленск. Целый город пустых коробок сожженных домов. Ночь. Сквозь дыры окон луна вымостила светом мертвые улицы. Киевский Крещатик похож на горный хребет из кирпича, штукатурки и скрученных огнем железных балок. Каменный хаос лежащего навзничь Дрездена. Развалины Берлина, Лейпцига, Кельна. Разбитые снарядами «фау» дома Лондона. Нет в моей памяти Хиросимы. Я не видел ее, а представить себе нету сил.
