Надзорное производство в арбитражном процессе - Ефимов А.Е.
ISBN 978-5-466-00304-8
Скачать (прямая ссылка):
22 июня 1999 г. Европейским судом было принято решение "По вопросу приемлемости жалобы N 47033/99, поданной Людмилой Францевной Тумилович против Российской Федерации" <1>, 8 февраля 2001 г. - решение "По вопросу приемлемости жалобы N 47936/99, поданной Галиной Питкевич против Российской Федерации" <2>, 4 сентября 2003 г. - решение "По вопросу приемлемости жалобы N 13338/03 АО "Уралмаш" против Российской Федерации" <3>. Во всех перечисленных судебных актах Европейский суд исходил из того, что существовавшее до 2002 г. в Российской Федерации производство по пересмотру дел в порядке надзора не должно рассматриваться в качестве эффективного средства правовой (судебной) защиты по смыслу п. 1 ст. 35 Европейской конвенции. По мнению Европейского суда, указанное производство следовало квалифицировать как чрезвычайное средство правовой защиты в силу того, что его объектом являются вступившие в законную силу судебные акты, и, одновременно с этим, как неэффективное средство защиты, так как его инициирование всецело зависит от дискреционных (усмотренческих) полномочий отдельных должностных лиц, которые (полномочия) к тому же не ограничены никакими временными рамками.
<1> См.: Журнал российского права. 2000. N 9. С. 58 - 61. <2> См.: Журнал российского права. 2001. N 5. С. 99 - 110. <3> См.: Журнал российского права. 2004. N 4. С. 94 - 97.
Несколько в ином ракурсе российское надзорное производство было охарактеризовано в Постановлении ЕСПЧ от 24 июля 2003 г. по делу "Рябых против Российской Федерации" (далее -Постановление ЕСПЧ от 24 июля 2003 г.). В данном документе Европейский суд проанализировал отечественную процедуру надзорного производства уже не только с точки зрения ее соответствия наиболее общим критериям общеевропейского понятия "эффективное средство правовой защиты", но и через частичную оценку данного процессуального института в разрезе положений п. 1 ст. 6 Европейской конвенции - "Право на справедливое судебное разбирательство". В итоге Европейский суд пришел к выводу, что самим фактом обращения к производству в порядке надзора, инициированному государственным должностным лицом, не являвшимся стороной в судебном разбирательстве, было нарушено право заявителя на "разбирательство дела судом" (т.е. принцип "право на суд") (см. п. 57 Постановления от 24 июля 2003 г.).
Там же Европейский суд обратил внимание на отсутствие законодательно закрепленного перечня оснований для принесения протестов в порядке надзора (см. п. 34 Постановления ЕСПЧ от 24 июля 2003 г.). В итоге указанное обстоятельство в совокупности с выводом об отсутствии временных ограничений для принесения надзорного протеста предопределило вывод суда о том, что сам факт использования подобной судебной процедуры есть нарушение принципа правовой определенности, так как, по своей сути, использование указанного средства правовой защиты фактически означало новое рассмотрение однажды уже решенного дела, по которому имеется окончательное, т.е. имеющее обязательную юридическую силу, судебное постановление (п. 55 Постановления ЕСПЧ от 24 июля 2003 г.).
Таким образом, следует признать, что Европейский суд фактически официально отказал существовавшей в Российской Федерации процедуре по пересмотру судебных актов в порядке надзора в признании за последней статуса деятельности, являющейся эффективным и справедливым средством судебной защиты, а соответствующим итоговым постановлениям - в признании за ними статуса полноценных судебных актов <1>.
<1> См.: Юков М.К. Процесс - форма жизни материального закона // ЭЖ-Юрист. 2002. N 29.
С. 5.
25
Можно сказать, что рассмотренными выше вердиктами ЕСПЧ было задано два вектора, определивших возможные направления дальнейшего реформирования отечественного института надзорного производства .
Производство, осуществляемое судом надзорной инстанции, должно было быть преобразовано в эффективное средство правовой защиты. Данный шаг в случае его реализации привел бы к тому, что факт исчерпания национальных эффективных средств правовой защиты определялся бы не по окончании кассационного производства, а моментом завершения соответствующего производства в суде надзорной инстанции. Соответственно, от момента завершения надзорного производства отсчитывался бы и установленный п. 1 ст. 35 Европейской конвенции шестимесячный срок для обращения в Европейский суд.
Кроме того, процессуальная деятельность, осуществляемая на уровне надзорной инстанции, как по своей форме (процедуре), так и по своему содержанию должна была стать деятельностью, отвечающей определенным в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции требованиям о справедливом судебном разбирательстве.
Понятие "эффективное средство правовой защиты" прямо упоминается в тексте ст. 13 ("Право на эффективные средства правовой защиты") и используется в толковании ст. 35 ("Условия приемлемости") Европейской конвенции.
В ряде своих решений, которые были опубликованы в России: по делу "Аксой против Турции" от 18 декабря 1996 г. <1>, по делу "Кайя против Турции" от 12 февраля 1998 г. <2>, по делу "Курт против Турции" от 25 мая 1998 г. <3>, - Европейский суд заметил, что требуемые в соответствии со ст. 13 ЕКПЧ средства защиты должны быть эффективными не только по закону, но и на практике в том, в частности, смысле, что возможность их использования не должна чрезмерно зависеть от действия или, наоборот, бездействия властей государства и отдельных должностных лиц.
