Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
5 «Великой замятней» именуются события 1537 г. в Воскресенской летописи и Летописце начала царства: ПСРЛ. Т. 8. С. 292; Т. 29. С. 29.
6 ПСРЛ. Т. 8. С. 292—295. Сокращенная официальная версия той же направленности содержится в Летописце начала царства (ПСРЛ. Т. 29. С. 29— 30) и его последующих переработках.
7 Тихомиров М. Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // ИЗ. M., 1941. Т. 10. С. 84—87; переизд. в кн.: Тихомиров М. Н. Русское летописание. M., 1979. С. 220-224.
8Там же. С. 221.
9 Сербина К. Н. О происхождении сборника № 645 Синодального собрания Государственного исторического музея // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. Сборник статей к 70-летию А. А. Новосельского. M., 1961. С. 237—241, особенно с. 239—241.
10 ПСРЛ. M.; Л., 1963. Т. 28. Прил. С. 356—357. Далее «Повесть о пойманий князя Андрея Старицкого» цитируется по этому изданию. О литератур-
170
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
В отличие от летописных рассказов, сохранившиеся документальные материалы, относящиеся к противостоянию московского и старицкого дворов, до сих пор не подвергались специальному источниковедческому анализу; некоторые из них остаются неопубликованными. Не привлекли пока внимания исследователей и зарубежные отклики на выступление старицкого князя, отложившиеся в иностранных архивах, в частности немецких.
Нуждаются в пересмотре и общие оценки событий 1537 г. Н. М. Карамзин свел дело к личному противостоянию правительницы и удельного князя, назвав Андрея Старицкого мятежником, заслуживавшим наказания, а великую княгиню Елену упрекнув в жестокости и вероломстве11. С. М. Соловьев ограничился изложением событий в соответствии с официальной летописной версией, известной ему по Царственной книге, с добавлением отдельных подробностей по другим источникам; от каких-либо собственных комментариев знаменитый историк воздержался12. В советской историографии 50-х гг. XX в. изображение личного конфликта Андрея Старицкого с опекунами юного Ивана IV уступило место концепции противоборства общественных сил — сторонников централизации во главе с правительством регентства, с одной стороны, и удельно-княжеской оппозиции — с другой. Так, по словам И. И. Смирнова, «мятеж, поднятый Андреем Старицким, представлял собой попытку мобилизации всех реакционных сил для борьбы против централизованного государства в лице Ивана IV и московского правительства»13. «Последним крупным оплотом удельно-княжеской реакции» назвал Старицкое княжество А. А. Зимин и с одобрением писал об «энергичных мерах» правительства Елены Глинской, предотвративших «серьезную угрозу, нависшую над страной»14.
Подобная трактовка событий 1537 г. вызвала обоснованные возражения некоторых зарубежных русистов. Так, Хартмут Рюс указал на то, что утверждение И. И. Смирнова, будто Андрей
ных особенностях памятника см.: Белоброва О. А. Повесть о пойманий князя Андрея Ивановича Старицкого // СККДР. Вып. 2 (вторая половина XIV — XVI в.). Л., 1989. Ч. 2. С. 261-263.
11 Карамзин Н. М. История государства Российского. Изд. 5-е (И. Эйнер-линга): В 3 кн. Кн. II (Т. V—VIII). СПб., 1842. Т. VIII. Стб. 12.
12 Соловьев С М. Сочинения: В 18 кн. Кн. III: История России с древнейших времен. M., 1989. Т. 5/6. С. 388-392.
13 Смирнов И. И. Очерки политической истории. С. 73.
14 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. С. 243, 246.
Глава 4. Обострение кризиса в 1537 г. Мятеж Андрея Старицкого_ 171
15 Ru? Н. Machtkampf oder «feudale Reaktion»? Zu den innenpolitischen Auseinandersetzungen in Moskau nach dem Tode Vasilijs III // JGQ N.F. 1970. Bd. 18. Hf. 4. S. 501.
16 Ibid. S. 502.
17 Nitsche P. Gro?furst und Thronfolger. S. 250, 251.
18 Ibid. S. 251.
19 Юрганов Л. JI. Старицкий мятеж. С. 100—110, особенное. 104—107, 109— 110; Скрынников Р. Г. Иван Грозный. M., 1983. С. 13; Его же. Царство террора. СПб., 1992. С. 87; Панеях В. М. Русь в XV-XVII вв. С. 55; Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII в. (Очерки истории). СПб., 2006. С. 187 (автор раздела — Л. И. Ивина); Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в России в 30—80-е годы XVI века. 2-е изд. СПб., 2006. С. 32, 36.
Старицкий с самого начала готовился к вооруженной борьбе с правительством, не находит опоры в источниках. По мнению немецкого историка, удельный князь замышлял побег, а не мятеж, и лишь увидев, что путь в Литву перекрыт, решился на открытое выступление15. Заслуживает также внимания замечание Рюса о том, что события 1537 г. не имели ничего общего с борьбой «старого» и «нового», сил «реакции» и «прогресса». Подобно тому как в действиях Андрея невозможно усмотреть намерений восстановить удельную старину, так и в поведении московского правительства нет оснований видеть сознательную политику, направленную на ликвидацию удельных княжеств16.
Другой немецкий историк, Петер Ниче, также подчеркивал неподготовленность выступления Андрея Старицкого, который, по мнению ученого, действовал спонтанно, по ситуации17. Как и X. Рюс, Ниче считал необоснованной концепцию И. И. Смирнова, в которой Андрей предстает убежденным поборником удельно-княжеской реакции: по словам Ниче, князь не столько стремился к реставрации удельных порядков в государстве, сколько пытался избежать судьбы своего брата Юрия18.
