Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
149 AT. Т. XVI. Pars 1. № 38. Р. 68.
150 Речь идет, очевидно, о Т. В. Бражникове и Ю. Звягине, которые уже в середине января 1534 г. прибыли в Литву, но должны были дожидаться окончания сейма, созванного в Вильне, прежде чем их допустили в столицу Великого княжества (см.: AT. Т. XVI. Pars 1. № 11. Р. 22).
151 AT. Т. XVI. Pars 1. № 73. Р. 156.
76
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
раз эту версию излагает (с ценным дополнением!) придворный историограф Сигизмунда I Бернард Ваповский в своей Хронике, над которой он работал в те годы. «Василий, князь московитов, — сообщает хронист под 1533 г., — скончался, оставив по завещанию своим наследником четырехлетнего сына и при нем — трех правителей (gubernators), которым больше всего доверял; среди них был Михаил Глинский, литовец...»152
Со слов своих польских информаторов эту версию повторил и С. Герберштейн. В «Записках о московитских делах» (1549 г.) он дважды упоминает о назначении Глинского опекуном малолетних сыновей Василия III: сначала под рубрикой «Обряды, установленные после венчания великого князя», в рассказе о втором браке Василия III, а затем в разделе «Хорография» — в связи с биографией князя Глинского. По содержанию оба сообщения полностью совпадают. Так, в «Хорографии» говорится: «Государь возлагал на него [Глинского. — М. К.] большие надежды, так как верил, что благодаря его доблести сыновья будут на царстве (in regno) в безопасности со стороны братьев [Василия III. — М. К.], и в конце концов назначил его в завещании опекуном над своими сыновьями»153. В немецком издании 1557 г. Герберштейн внес сюда добавление: «...назначил... опекуном наряду с некоторыми другими»^54 (выделено мной. — М. К.). Итак, с учетом поправки 1557 г. описанная Гербер-штейном ситуация выглядит следующим образом: Василий III, опасаясь притязаний своих братьев на престол, поручил сыновей опеке Михаила Глинского и еще нескольких лиц.
Нетрудно заметить, что сообщение Герберштейна об опекунах сыновей Василия III очень близко к информации по этому вопросу, которой располагали придворные Сигизмунда I (ср. особенно с Хроникой Б. Ваповского). Это не удивительно: в 1530-е гг. между австрийским и польским дворами велась оживленная переписка, в 1535 г. Герберштейн принимал в Вене польское посольство, а в 1539 г. сам посетил Польшу155. Но хотя сведения автора «Записок»
152 Kroniki Bernarda Wapowskiego... czqsc" ostatnia Krakow, 1874. S. 249.
153 Herberstein S. Rerum Moscoviticarum Commentarii. Viennae, 1549, f. XXV 3-й пагин. Перевод уточнен мною по сравнению с имеющимся (см.: Герберштейн С. Записки о Московии / Пер. А.И. Малеина и А. В. Назаренко. M., 1988. С. 191).
154 Герберштейн С. Записки. С. 191, и подстрочный аппарат с. 192 (вар. «з—з»).
155 См. подробнее: Кром М. М. «Записки» С. Герберштейна и польские известия. С. 78.
Глава I. Завещание Василия III и учреждение опеки...
в данном случае, несомненно, вторичны по отношению к приведенным выше источникам польско-литовского происхождения, рассказ Герберштейна может служить косвенным подтверждением того факта, что именно эту версию московских событий конца 1533 г. считали достоверной его польские информаторы.
Итак, ранние литовские и польские известия, близкие по времени к событиям конца 1533 г., определенно говорят о числе опекунов и называют по имени одного из них — князя Глинского. (Повышенное внимание Ваповского и Герберштейна именно к его особе объясняется той памятью, которую оставил по себе этот авантюрист в Великом княжестве Литовском и других странах Европы.) Но, как мы помним, Глинский входил вместе с Захарьиным и Шигоной Поджогиным в группу из трех наиболее доверенных лиц, которым, согласно летописной Повести, Василий IH дал последние наставления о своей жене и о том, как после него «царству строи-тися». Совпадение числа опекунов (душеприказчиков) и имени одного из них между летописным рассказом о смерти Василия III и независимым от него ранним источником — польской хроникой Ваповского, написанной не позднее 1535 г. (года смерти хрониста)156, — заставляет предполагать, что речь идет об одних и тех же лицах. Упомянутые в польских источниках «трое господ»-опекунов, «первосоветников», «правителей» — это, очевидно, те самые «бояре немногие», которым, согласно псковскому летописцу, государь приказал «беречи» своего сына до совершеннолетия157.
Итак, если наше предположение верно, то двое коллег Глинского по опекунскому совету, не названных Ваповским по имени, это — Захарьин и Шигона Поджогин. Но прежде чем окончательно остановиться на этой версии, рассмотрим еще одно польское известие, относящее к числу опекунов другое лицо — кн. Д. Ф. Вельского.
7 сентября 1534 г. перемышльский епископ Ян Хоеньский сообщал из Вильны одному из своих корреспондентов о приезде к
156 Сводку биографических данных о Бернарде Ваповском — секретаре и историографе короля Сигизмунда I в 1516—1535 гг. см.: Wyczariski A. Mie^dzy kultura, і polityka; Sekretarze krolewscy Zygmunta Starego (1506—1548). Warszawa, 1990. S. 269—270. Подробнее о хронике Б. Ваповского см.: Lukas S. Rozbior podlugoszowej czeici Kroniki Wapowskiego. Krakow, 1880; Кром M. М. Сведения по истории России конца XV — первой трети XVl в. в Хронике Бернарда Ваповского // Россия в IX—XX веках. Проблемы истории, историографии и источниковедения. Сб. статей и тезисов докладов вторых чтений, посвященных памяти A.A. Зимина. Москва, 26—28 января 1995 г. M., 1999. С. 229—232.
