Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
Впоследствии, по-видимому, братья Чуркины пытались добиться справедливости, и где-то в 40-х гг. дьяки Вязга Суков и Ишук Бухарин отделили им по государевой грамоте в счет положенной им придачи 9 обеж из «земецких поместий»; но затем по новой грамоте эти земли были у них отняты и отданы назад земцам. В итоге, как писал в 1555 г. в своей челобитной царю Степан Чуркин, «им деи после того придача их и по ся места не отделена»87.
С аналогичной жалобой обратились в том же 1555 г. к государю Третьяк и Лев Яковлевы дети Суслова: в поместное верстание
86 ДАИ. СПб., 1846. Т. I. № 52/VI. С. 90.
87 Там же. С. 91.
Глава 10. К вопросу о социальной политике центральных властей_
545
7047 г. их отцу, Якову, и его сыновьям, их братьям, Степану и Ивану, а также самому Третьяку к старому их поместью в 11 обеж было велено придать 14 обеж; «и тое де их придачи, — гласила царская грамота, — писцы наши и дьяки наши и по ся места им не отдели-вали». Между тем отец челобитчиков Яков и брат Иван умерли, не дождавшись обещанной придачи, а Степан Суслов осенью 1555 г. был убит «немецкими людьми»88 (речь идет о войне со Швецией).
Не повезло и помещикам Кадыевым: главе семейства Семену Кадыеву и трем его старшим сыновьям Федору, Ивану и Дмитрию во время поместного верстания 7047 г., по свидетельству младшего сына Сеньки, было велено придать к старому поместью в 10 с четвертью обеж еще 18,5 обеж, но «писцы деи наши и диаки наши ноугородцкие, — как говорилось в царской грамоте от 21 декабря 1555 г., — тое им придачи и поместья не отделивали»89. К моменту подачи челобитной младшего Семена Кадыева отец его Семен и старшие братья Иван и Дмитрий уже умерли, а брат Федор ушел в Никольский монастырь; службу служил средний брат Истома, причем дьяки оставили ему только половину отцовского поместья, отписав на царя 5 обеж и пустив их в поместную раздачу90.
Известны также случаи, когда реальная придача оказывалась гораздо меньше той, которая причиталась помещику по итогам поместного верстания. Так, братья Дмитрий, Андрей и Иван Яковлевы дети Елагина, вернувшись с казанской службы, подали в 1553/54 г. челобитную (повторенную затем в 1555 г. после шведской кампании), в которой напомнили о том, что в поместное верстание 7047 (1538/39) г. им троим и их младшему брату Даниле (впоследствии скончавшемуся) было велено придать к старому отцовскому поместью (в 20 обеж) еще 26 обеж, однако «тое деи их им придачи дошло две обжи, а двадцати деи четырех обеж придачи их и по ся места им не отделивано»91.
Вот еще один подобный случай. Князья Афоня и Кудеяр Ивановы дети Мещерского писали в начале 1556 г. в челобитной царю, что в поместное верстание 7047 г. их отцу князю Ивану и старшим братьям Андрею, Григорию и Дмитрию было велено придать к старому поместью, насчитывавшему 23 обжи, 29 обеж. Однако «писцы деи наши... и дьяки наши прежние ноугородцкие, — гласила
88 ДАИ. СПб., 1846. Т. I. № 52/XV1. С. 99, 100.
89 Архив СПб. ИИ. Ф. 2. Д. 23. Л. 147.
90 Там же. Л. 147-147 об.
91 ДАИ. Т. I. № 52/XVIH. С. 101.
546
Часть II. Механизм принятия решений и управление страной..
царская грамота, — тое придачи отделили дватцать две обжи, а не сошло деи их придачи сем обеж...»92.
Таким образом, если оценивать размеры фактически выделенных помещикам земель, а не те придачи, что остались только на бумаге, то в свете проанализированных выше свидетельств 1550-х гг. результаты поместного верстания 1538/39 г. выглядят далеко не так благоприятно для помещиков, как это представлялось Г. В. Абрамовичу. Из 11 дошедших до нас упоминаний в одном случае в прирезке земли было отказано (табл. 6, № 3); в трех случаях назначенная придача так и не была фактически отделена помещикам (Там же. № 2, 5, 9), а еще в двух случаях придача на деле оказалась меньше назначенной (Там же. № 7, 10).
Разумеется, эти наблюдения, основанные на небольшом количестве свидетельств, невозможно экстраполировать на итоги поместного верстания конца 30-х гг. XVl в. в масштабе всей страны. Вместе с тем нельзя не принять во внимание процитированные выше рассказы помещиков о верстании 1538/39 г.: их истории, как никакой другой источник, помогают понять механизм этой правительственной акции. Выясняется, в частности, что процедура поместного верстания включала в себя смотр детей боярских, на который помещики являлись с годными к службе сыновьями. Так, торопецкий помещик Борис Чмутов сын Ачкасова в своей челобитной 1555 г. упомянул о том, что в поместное верстание 7047 г. «отец его и он у смотренья были, да велено деи отцу его да ему с отцем служити [со] старого поместья без придачи»; после этого торопец-кие писцы Александр Ульянин «с товарищи» написали за ними старое поместье его отца — 22,5 обжи93.
Приведенные выше примеры показывают также, сколь многое зависело от представителей центральной власти на местах — писцов и дьяков (в данном случае — новгородских): по их воле решение о придаче земли тому или иному помещику, принятое во время верстания, могло подвергнуться корректировке (в сторону уменьшения!), а то и вовсе остаться невыполненным. Так возникали известные нам из челобитий 1550-х гг. ситуации, когда дети боярские годами добивались прирезки земли, назначенной им или их отцам в ходе верстания 1538/39 г.
