Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
266
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
соперника, «учал... к великому князю не ездити, ни з бояры сове-товати о государьских делех и о земских»180, не следует понимать как добровольную «отставку» старого боярина181. Скорее это был тактический ход опытного царедворца, рассчитанный на то, что без его советов не смогут обойтись и позовут его обратно. Мы не знаем, когда И. В. Шуйский возобновил участие в заседаниях Думы, но в сентябре он, несомненно, снова входил в число «первосовет-ников» Ивана IV.
Таким образом, возвращение ко двору кн. И. Ф. Вельского вовсе не стало очередным дворцовым переворотом: к сентябрю
1540 г. он действительно занимал первое место в придворной иерархии, но никто из его противников не был подвергнут опале. Ничего не слышно и о пожаловании сторонников князя Ивана Федоровича182: с лета 1540 по декабрь 1541 г., т.е. за время, которое принято считать периодом «правления Вельских», Дума не пополнилась ни одним боярином или окольничим. Правда, летом
1541 г. в летописи впервые с боярским чином упомянут конюший Иван Иванович Челяднин183, но, как было показано выше, весьма вероятно, что этот чин он носил уже в феврале 1539 г. Во второй половине 1540-го и в 1541 г. состав Думы только сокращался: осенью 1540 г. (не позднее октября) умер боярин кн. И. Д. Пенков184, а через год — И. И. Челяднин185.
180 ПСРЛ. Т. 29. С. 37.
181 Между тем Г. В. Абрамович принимает слова летописца о том, что кн. И. В. Шуйский перестал являться ко двору, за чистую монету и считает самоустранение боярина от государственных дел его большой ошибкой (Абрамович Г.В. Князья Шуйские и российский трон. С. 85).
182 Не соответствует действительности утверждение Г. В. Абрамовича о том, будто Вельские, пользуясь отсутствием при дворе кн. И. В. Шуйского, «смогли, наконец, провести в Думу своих сторонников»: кн. Ю. М. Голицына — в бояре, а И. И. Хабарова — в окольничие (Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. С. 85). На самом деле, как было показано выше, кн. Ю. М. Голицын стал боярином уже к апрелю 1540 г., когда И. Ф. Вельский еще находился под арестом. Об окольничестве И. И. Хабарова никаких сведений в источниках нет: вероятно, окольничим он так и не стал, а с боярским чином впервые упомянут в феврале 1546 г. (см. доложенный ему судный список по тяжбе старцев Печерского Вознесенского монастыря с нижегородскими посадскими людьми: РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 1914. Л. 19 об. и 31).
183 ПСРЛ. Т. 29. С. 41.
184 14 октября 1540 г. вклад по кн. И. Д. Пенкове сделал в Троицкий монастырь кн. И. М. Шуйский: ВКТСМ. С. 76.
185 Вклад по И. И. Челяднину в Троицкий монастырь сделан его матерью 25 октября 1541 г.: ВКТСМ. С. 90.
Глава 5. Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
267
Вообще, до весны 1541 г. в источниках нет никаких признаков какого-то особого влияния кн. И. Ф. Вельского. Показательно, в частности, что важное решение об освобождении семьи покойного старицкого князя в декабре 1540 г. было принято, согласно Летописцу начала царства, по инициативе митрополита и бояр; при этом никто из членов государевой Думы отдельно не упомянут: «...пожаловал, — говорит летописец, — князь великий Иван Васильевич всея Русии, по печалованию отца своего Иоасафа митрополита и бояр своих, князя Володимера Ондреевича и матерь его княгиню Ефросинию, княж Ондреевскую жену Ивановича, из нятьства выпустил и велел быти князю Володимеру на отца его дворе на княжь Ондреевъском Ивановича и с материю...»186
Ценные подробности содержит рассказ Постниковского летописца о том же событии: «Лета 7049-го [1540 г. — М. К.] декабря в 20 день, на память Петра чюдотворца, князь великий Иван Васильевич всеа Русии, приговоря со отцом своим с митрополитом Иоасафом и з бояры, велел княж Ондрееву Ивановича княгиню и сына ее Володимера Андреевича из нятства выпустити. <...> И перевел ее и сына ее князя Володимера на княж Ондреевский двор и села ее дворцовые отдавал. А после того и весь ей княж Ондреевъ-ской удел отдал и бояр и диаков у нее устроил. А по городом по ее и по волостем пожалованы дети боярские великого князя»187.
В приведенном сообщении летописец объединил два эпизода, между которыми в реальности прошел год: освобождение княгини Евфросинии Старицкой с сыном Владимиром из заточения 20 декабря 1540 г. (по Летописцу начала царства, это случилось на день позже188) и возвращение им удела, принадлежавшего князю Андрею Ивановичу: официальная летопись датирует последнее событие 25 декабря 1541 г.189
Амнистия, объявленная семье князя Андрея, и восстановление Старицкого удела свидетельствовали о важных переменах в настроениях придворной элиты. С. Н. Богатырев справедливо видит в этих событиях «первые признаки политической стабилизации»190.
186 ПСРЛ. Т. 29. С. 39.
187 ПСРЛ. Т. 34. С. 26.
188 В Летописце начала царства не приводится точная дата освобождения старицкой княгини с сыном, сказано только: «того же месяца, во вторник» (ПСРЛ. Т. 29. С. 39). Но поскольку выше говорится о нападении казанского хана Сафа-Гирея на Муром 18 декабря, в субботу (Там же. С. 38), то можно заключить, что имелся в виду вторник 21 декабря.
