Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
142 PK 1598. C 96.
143 Там же.
Глава 5-Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
257
воеводой в большой полк; при этом кн. М.М. Курбский ссылался на прецедент — прежнюю службу своего отца и отца П. И. Репнина144.
В этом деле пришлось разбираться дьяку (очевидно, разрядному) Третьяку Ракову, который от имени великого князя объявил «местникам» решение: кн. Ф. М. Мстиславскому и кн. М. М. Курбскому было велено служить «по наказу», с обещанием впоследствии дать первому из них «счет» с кн. В. А. Микулинским, а второму — «про его дело» обыскать145.
Характерно, что власти не пытались «приструнить» нарушителей воинского порядка, а терпеливо выслушали их жалобы. Один из местничавших воевод (кн. Ф.И. Одоевский) получил полное удовлетворение, а двум другим было обещано провести разбирательство по окончании летней кампании. Приведенный случай интересен также тем, что он высвечивает, так сказать, линии противостояния, разделявшие на рубеже 30—40-х гг. XVI в. русское придворное общество: недавние литовские выходцы, такие как кн. Ф. И. Одоевский и кн. Ф. М. Мстиславский, бросали вызов старинной знати Северо-Восточной Руси (кн. Василий Микулинский, с которым местничали оба князя Федора, был потомком тверских князей146).
Аналогичная ситуация возникла в апреле 1540 г., когда кн. Юрий Михайлович Булгаков (потомок литовских князей), назначенный в полк правой руки, отказался подчиняться главному воеводе большого полка — все тому же кн. В. А. Микулинскому. Как и прежде, выход был найден в том, что эта служба для кн. Ю. М. Булгакова была объявлена «не в места» (т.е. не могла впредь служить прецедентом), а по ее окончании ему был обещан, если пожелает, суд «о местех» с князем Василием. Впрочем, терпеть неудобного начальника гордому потомку Гедимина пришлось недолго: в августе старый воевода кн. В. А. Микулинский, сославшись на болезнь, попросил об отпуске со службы147. В сентябре 1540 г. он скончался148.
144 PK 1598. С. 96.
145 Там же.
146 О происхождении рода Микулинских и о самом кн. Василии Андреевиче см.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии. С. 109—110.
147 PK 1598. С. 99.
148 Вклад по кн. В. А. Микулинском в Троицкий монастырь сделан 19 сентября 1540 г.: ВКТСМ. С. 83.
258
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
* * *
Слабость верховной власти отражалась и на положении служилого люда. Как мы помним, после смерти Василия III некоторые знатные лица, а также многие рядовые дети боярские решили попытать счастья в соседней Литве. По иронии судьбы там оказались близкие родственники обоих лидеров группировок, боровшихся друг с другом при московском дворе: в августе 1534 г. в Литву бежал кн. Семен Федорович Вельский, младший брат князей Дмитрия и Ивана Вельских, а с апреля 1536 г. на службе Сигизмунда I, короля польского и великого князя литовского, упоминается родной племянник князей Василия и Ивана Васильевичей Шуйских — князь Иван Дмитриевич Губка Шуйский149. Но нас сейчас больше интересует судьба рядовых служилых людей, покинувших в годы Стародубской войны великокняжескую службу и поселившихся в Литве. Изменилось ли что-нибудь в их настроениях к концу 1530-х гг.?
Из послания Сигизмунда I виленскому воеводе Ольбрахту Гаш-тольду, написанного в марте 1539 г., выясняется, что к этому времени в Литве существовала целая «колония» «москвичей». И вот от господарских урядников, в чьем ведении находились дворы, на которых временно были размещены московские выходцы, стало известно об их «умысле»: они, оказывается, собирались «до Москвы за ся утекати»150. После этого литовские власти собрали их всех в Вильне и провели расследование. Как выяснилось, причины проснувшейся у «москвичей» ностальгии были весьма прозаическими: согласно донесению О. Гаштольда, урядники вопреки данному им распоряжению не давали приезжим никакой «жывности», т.е. провианта; тем временем «тыи москвичи, што колвек статку своего мели, то все пры оных врадникох проели»151. Литовские власти оказались перед дилеммой: «который москвичи будут приеждчати, як бы мели быть захованы [т.е. где и как их размещать. — Л/. Af.], и як бы жывность [пропитание. — М.К.\ им мела быть давана?» А с другой стороны, может быть, вообще «их не казати [не велеть. — М. К.]
149 РГАДА. Ф. 389 (Литовская метрика). On. 1. Кн. 19. Л. 145 об. В Литовской метрике сохранились многочисленные упоминания о кн. И. Д. Шуйском, относящиеся'к 1539-1542 гг. (Там же. Кн. 23. Л. 52; Кн. 228. Л. 159 об.; Кн. 225. Л. 179, 196 об., 207 об., 209, 215 об. - 216, 219, 227, 260, 272, 277, 296 и др.).
150 Малиновский И. Сборник материалов, относящихся к истории панов-рады Великого княжества Литовского. Томск, 1901. Ч. II. № LII. С. 238.
151 Там же. С. 239.
Глава 5-Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
259
пропускати, кгды они будуть з Москвы втекати?» — задавался вопросом король152.
Как явствует из процитированного документа, прием и размещение московских беглецов по-прежнему оставались актуальной проблемой для литовских властей в конце 30-х гг. XVI в.
4. Возвышение князя И. Ф. Вельского
