Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
97 Абрамович Г. В. Князья Шуйские и Российский трон. С. 96, 98.
98 ПСРЛ. Т. 34. С. 178.
99 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. С. 255, прим. 3.
100 Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Московского государства / Под ред. А. И. Яковлева. M., 1909. № 3. С. 58.
101 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. С. 255.
Глава 5-Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
247
послов у государя говорил им «от великого князя речь», а в октябре того же года принимал ханского посла на своем дворе и вел с ним переговоры102. В годы правления Елены Глинской, как мы помним, подобной привилегией обладал фаворит великой княгини князь Иван Овчина Оболенский.
В отличие от старшего брата Василия, не оставившего письменных следов своей административной деятельности, князь Иван Васильевич Шуйский, похоже, не чурался бюрократической рутины: его имя часто встречается на страницах разнообразных документов. В январе 1535-го и августе 1538 г. он выдал несколько жалованных грамот103. Обладал князь Иван и судебным опытом: до нас дошла правая грамота, выданная им 4 мая 1534 г. игумену Троицкого Махрищского монастыря Ионе по земельной тяжбе с помещиком Шарапом Баскаковым и его сыновьями104. Но в 1539 — начале 1540 г. размах деятельности «московского наместника» просто поражает: создается впечатление, что кн. И. В. Шуйский пытался держать под личным контролем все нити внутреннего управления, а также дипломатию.
Весной 1539 г. князь Иван Васильевич заменил дворецкого И. Ю. Шигону Поджогина (видимо, заболевшего и отошедшего от дел) в качестве судьи по земельным тяжбам105. В том же году он неоднократно, как уже говорилось, вел переговоры с крымскими послами, а в феврале 1540 г. приказал выдать упомянутую выше губную грамоту в Слободской городок на Вятке.
Но хотя доминирующее положение при дворе сначала кн. Василия Васильевича Шуйского, а затем его брата Ивана во второй
102 РГАДА. Ф. 123 (Крымские дела). Кн. 8. Л. 591, 647, 664 об. - 665.
103 В том числе: в январе 1535 г. Троицкому Махрищскому монастырю (OP РНБ. Ф. 532. Оп.1. № ИЗ), в августе 1538 г. — введенному дьяку Ивану Шам-скому (ОАСУ. Отд. I. № 25. С. 32) и Успенскому Стромынскому монастырю (OP РГБ. Ф. 303. Кн. 536. Л. 432-432 об.).
104 АЮБ. СПб., 1857. Т. 1. № 52/IV. Стб. 172-192.
105 Великокняжеской указной грамотой от 31 марта 1539 г. тверским писцам Г. Ф. Заболоцкому и Р. В. Унковскому, действовавшим в качестве судей первой инстанции, предписывалось в соответствии с приговором, вынесенным дворецким И. Ю. Поджогиным, отдать Успенской Изосиминой пустыни починки, бывшие предметом спора с вдовой и сыном сытника Курбата (Третьякова), и выдать монастырским старцам правую грамоту. А судные списки по новым земельным тяжбам того же монастыря с соседними помещиками впредь надлежало присылать в Москву и класть перед боярином кн. Иваном Васильевичем Шуйским (Антонов A.B. Клинские акты XV—XVI вв. // РД. M., 1998. Вып. 4. № 5. С. 64-65).
248
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
половине 1538 — начале 1540 г. сомнений не вызывает, утвердившаяся в историографии оценка этого периода как времени «правления Шуйских»106 (некоторые авторы говорят даже о «правительстве Шуйских»107) представляется мне не вполне корректной108.
Прежде всего нужно учесть, что могущество братьев Василия и Ивана Васильевичей не было никак институционализировано; их власть держалась на большом личном влиянии при дворе и наличии множества сторонников. Они не были членами великокняжеской семьи (с которой князь Василий поспешил породниться в июне 1538 г.) и по статусу не могли сравниться с великой княгиней Еленой, за которой бояре признали титул «государыни». Господство Шуйских не было легитимным: не случайно Иван Грозный впоследствии, возможно несколько сгущая краски, писал, что они «самовольством» у него «в бережений учинилися, и тако воцариша-ся»109. Как показали события октября 1538 г., далеко не все при дворе были готовы смириться с диктатом Шуйских, и им, чтобы настоять на своем, пришлось прибегнуть к насилию. Уже по этой причине нельзя говорить о «правлении» Шуйских в том же смысле, в каком выше шла речь о правлении великой княгини Елены.
Выражение «правление Шуйских» неудачно еще и потому, что оно создает иллюзию, будто у власти в 1538—1540 гг. находился клан Шуйских. Однако это далеко не так. Ни двоюродные братья кн. И. В. Шуйского Андрей и Иван Михайловичи, ни его племянник Федор Иванович Скопин-Шуйский не были допущены к кормилу власти; как справедливо отметил Г. В. Абрамович, князь Иван Васильевич держал своих родственников «на периферии — на постах наместников и воевод»110. Действительно, кн. И. М. Шуйский
106 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. С. 256; История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 т. M., 1966. Т. И. С. 154 (автор текста — А. А. Зимин); Каштанов С. М. Социально-политическая история. С. 343.
107 О «правительстве Шуйских 1538—1539 гг.» писал Н. Е. Носов (Носов И. Е. Очерки по истории местного управления. С. 297, прим. 19). Г. В. Абрамович отмечал, что после смерти Елены Глинской «во главе образовавшегося боярского правительства встал старейший представитель рода Шуйских — князь Василий Васильевич Немой» (Абрамович Г. В. Князья Шуйские и Российский трон. С. 82).
