Этюды о симметрии - Синг Дж.Л.
Скачать (прямая ссылка):
нравах и привычках. Однако сдвиг второго рода может означать и признание
того факта, что мы неспособны полностью понять даже неодушевленный мир
(несколько веков назад человек пришел к аналогичному выводу о своей
неспособности с достаточной уверенностью предсказывать то, что произойдет
с его душой после смерти его тела). Ныне мы также испытываем некое
разочарование, так как не можем предвидеть все перипетии в судьбе
176
IV. Размышления
нашей души. Хотя об этом не принято говорить вслух, мы все знаем, что с
общечеловеческой точки зрения цели нашей науки намного скромнее, чем
цели, например, древнегреческой науки, и что наша наука с большим успехом
увеличивает нашу мощь, чем наделяет нас знаниями, представляющими чисто
человеческий интерес. Тем не менее последующее разочарование отнюдь не
уменьшает той энергии, с которой происходит развитие естественных наук.
Не менее интенсивной будет и работа в тех областях, в которые нас
приведут сдвиги второго рода, хотя нам и приходится отказаться от полного
осуществления наших мечтаний, связанных с прежним полем деятельности.
Все же нельзя умолчать и о том, что сдвиг второго рода будет означать
некую новую утрату для науки и знаменовать поворотный момент в ее
развитии (говоря о науке, мы понимаем ее в смысле данного нами
определения). Когда число сдвигов второго рода станет значительным, наука
утратит ту привлекательность для молодого ума, которой она обладает
сейчас, и станет чем-то иным, менее увлекательным. Тот чудесный восторг,
который мы, ученые, испытываем в настоящее время и который проистекает от
неувядающего чувства мощи нашего разума, будет несколько приглушен
сознанием ограниченности наших возможностей. Нам не остается ничего
другого, как молча признать, что наше мышление не позволяет нам прийти к
удовлетворительной картине мира, которую тщетно мечтали построить с
помощью чистых рассуждений еще древние греки.
СТАБИЛИЗИРУЮЩИЕ СИЛЫ
Многие из нас склонны считать изложенные выше рассуждения не слишком
вескими, надеясь, что наука в силу свойственной ей природной
жизнеспособности сумеет преодолеть все преграды, которые, как ныне
кажется нашему слабому и жалкому разуму, стоят на ее пути. Такое мнение,
несомненно, содержит изрядную долю истины. Оно основано на некоторой
гибкой картине развития науки, и мы вскоре займемся ее рассмотрением
более подробно. Однако я считаю, что более мрачная картина в принципе
верна, и наше инстинктивное нежелание верить в нее связано со
способностью человеческого разума не думать о неприятных событиях,
которые могут произойти в будущем, если дата их наступления заранее не
предсказуема. Все же значительные и нередко весьма нежелательные перемены
происходят, и гибкость природы лишь несколько задерживает их наступление:
бизоны как источник пищи вымерли, роль отдельных воинов свелась к нулю,
подробное толкование текстов священного писания, некогда считавшееся
единственно достойным занятием для людей, перестало быть элементом нашей
культуры. Предсказа-
12. Пределы науки
177
ния всех этих событий некогда вызывали негодование у больших групп людей,
так же как вызывает у нас негодование и сопротивление брошенное кем-
нибудь замечание о неэффективности науки.
Можно ли уже сегодня усмотреть какие-либо признаки кризиса в науке? По-
видимому, можно. Во-первых, о кризисе свидетельствует уже упоминавшаяся
трудность доступа к переднему краю науки. Эта трудность уже сейчас
настолько серьезна для среднего человеческого интеллекта, что лишь
незначительная часть наших современников способна полностью ощутить силу
аргументов квантовой и релятивистской теорий. Химия разрослась настолько,
что лишь очень немногие люди могут получить хотя бы поверхностное
представление о всех ее разделах. В названных науках непрестанно
происходят сдвиги первого рода, и некоторые из этих сдвигов служат
предметом нескончаемых насмешек.
Наиболее отчетливо все возрастающее понимание того, что ограниченная
емкость нашего разума устанавливает пределы в сфере науки, проявляется в
вопросах, которые нам приходится слышать ежедневно: "Стоит ли проводить
то или иное исследование?" Почти во всех таких случаях поставленная
задача интересна, предложенный метод ее решения не лишен остроумия, а
ответ задачи, каким бы он ни был, стоит того, чтобы его запомнить. Однако
тот, кто сомневается в целесообразности проведения исследования, отлично
сознает, как велико число не менее важных задач и как ограничены время и
память тех, кому будут интересны результаты, и он беспокоится, не
затеряется ли намечаемая им работа в массе других публикаций и найдется
ли у кого-нибудь время и энергия для того, чтобы полностью понять и
оценить ее, - отсюда и вопрос. Аналогичные сомнения в целесообразности
проведения исследований, по-видимому, возникали всегда, однако я не
думаю, чтобы они были так глубоки, как в наше время, и относились к столь
интересным задачам. Мне кажется, что число подобных вопросов и сомнений
