Случайность и хаос - Рюэль Д.
Скачать (прямая ссылка):
гарантии, что на наш вопрос можно найти ответ. Мы не понимаем, почему мир
математической истины нам доступен. И тем не менее, замечательно, что это
так...
Ничуть не менее изумительна и постижимость физической вселенной через
математические структуры. Венгро-американ-ский физик Эуген Вигнер описал
это изумление в статье с весьма экспрессивным заголовком: "Непостижимая
эффективность математики в естественных науках"4. Мы узнали, насколько
обширна вселенная и как незначительны в ней мы. И при этом, что
удивительно, мы можем исследовать глубины этой вселенной и понять ее.
Глава 26
ЭПИЛОГ: НАУКА
Давайте вернемся на несколько тысяч лет назад. Наступает ночь, закончена
дневная работа и зажигаются масляные лампы. Мы беседуем о том, что
произошло в нашей местности и как нам следует спланировать сельские дела,
глядя на небесные созвездия. Мы обсуждаем рассказы путешественников и
странные языки, на которых они говорят. Возникает спор о свойствах богов,
о вопросе права или лечебных свойствах какого-то растения. В нас
существует интеллектуальное любопытство, стремление понять тайны
огромного мира и природы вещей. И мы обращаем свое любопытство ко
всевозможным проблемам: как толковать сны и узнать будущее, как понять
небесные знамения или как создать прямой угол с помощью веревки (сделать
треугольник со сторонами 3, 4 и 5).
А сейчас, несколько тысяч лет спустя, оглядываясь назад, мы видим, что
некоторые темы старых дискуссий были позабыты: свойства древних богов уже
не особенно нас интересуют. Другие же вопросы не слишком изменились:
"Какова истинная природа искусства? Что такое сознание?" Но изучение
третьих проблем привело к грандиозным достижениями науки и технологии,
которые полностью изменили наши человеческие условия. Из попытки создать
прямые углы с помощью веревки возникла математика. Попытка понять
движение звездных тел привела к созданию механики и физики. А
впоследствии появились биология и современная медицина, которые заменили
изучение медицинских растений.
Наука преуспела не так, как другие области человеческого любопытства, но
не потому что любопытство здесь было другим, а потому что объекты и
концепции, которые выдвигались, были иными. Гораздо более выгодно было
спорить о свойствах треугольников, нежели о толковании снов. Гораздо
более полезно было изучать движение маятника, нежели природу сознания.
Иногда
154
Глава 26
наука проясняет старые философские проблемы; иногда они ниспровергают
науку. Но вопросы, которые возникают вследствие самоанализа, зачастую
остаются без ответа, а когда ответы наконец появляются, они скорее бывают
убедительными для интеллекта, нежели удовлетворительными для психологии1.
Случайность и хаотичность кажутся не особенно обещающими темами для
точного исследования, и многие ранние ученые фактически их избегали. И
тем не менее, сейчас они играют центральную роль в нашем понимании
природы вещей. Цель данной книги и состояла в том, чтобы дать
представление об этой роли. Мы видели, как мы идеализируем окружающий нас
мир в физических теориях и как хаос ограничивает контроль нашего
интеллекта над эволюцией мира. Мы видели, насколько правильная оценка
случайности и предсказуемости важна для повседневной жизни и для истории.
Мы ввели энтропию, которая измеряет количество хаотичности в молекулярном
хаосе литра воды. Мы мельком взглянули на проблемы сложности и увидели,
что полезную информацию порой бывает очень трудно получить. И мы
обнаружили случайность даже в свойствах натуральных чисел 1, 2, 3...
А теперь давайте в последний раз посмотрим на людей, которые занимаются
наукой.
Из бесед с некоторыми коллегами я сделал вывод, что физики моего
поколения делятся на два обширных класса. Некоторые развили свои научные
вкусы, занимаясь в детстве забавной химией. Других же в большей степени
привлекали электричество и механика, а потому они проводили время за
разборкой радиоприемников, будильников и тому подобного. Я был твердым
химиком и время от времени неплохо провожу время, сравнивая свои
воспоминания о всевозможных сумасшедших вещах, которые мы вытворяли в
старые времена, с воспоминаниями того или иного коллеги. Мы изготавливали
нитроглицерин или гремучую ртуть или кипятили концентрированную серную
кислоту в пирексовой пробирке. (На самом деле я не хочу пропагандировать
ни одно из этих занятий, и особенно последнее.) Когда я спросил
американского физика Джона Уилера, принадлежит он к химической или к
электромеханической категории физиков, он сказал: "К обеим". И его жена,
которая сидела рядом, взяла его за руку и сказала: "Покажи свой мизинец,
Джонни". И Джонни пришлось показать мизинец, часть которого отсутствовала
в результате проведения в детстве какого-то "забавного опыта". Однако
физик Мюррей Гелл-Манн сказал мне, что не занимался забавной наукой, а
вместо этого читал много научно-фантастической литературы.
Эпилог: наука
155
В наше время, из-за проблем наркомании и терроризма, забавная химия не
