Гении науки - Пайс А.
Скачать (прямая ссылка):
Репортер. Я полагаю, Вы догадываетесь, по какому поводу я Вам звоню?
Раби. Да, мистер Джонсон.
Репортер. Вы что-нибудь уже слышали?
Раби. Нет, мистер Джонсон.
Репортер. И я тоже нет.
На следующий день до Раби дошел слух, что ему присуждена Нобелевская
премия в области физики за 1944 год "за применение резонансного метода
для измерения магнитных моментов атомных ядер". В тот же самый день Штерн
сказал ему, что он получил задержанную премию за 1943 год. Военная
ситуация не позволила отправиться в Стокгольм для получения премии. Таким
образом, так получилось, что торжественная церемония состоялась в Нью-
Йорке, и это был единственный раз за всю историю. Согласно Нью-Йорк тайме
от 12 апреля 1945 года днем раньше Николас Мюррей Батлер, президент
Колумбийского университета и лауреат Нобелевской премии (за мир, 1931
год), вручил Раби медаль и диплом по поручению шведского посла на приеме
в клубе Men s Faculty на 1 Ной улице.
Данное событие было прокомментировано биографом Раби26. "Много лет
спустя, в 1982 году, Эдбрахам Пайс сообщил Раби,
342 Гении науки
что Эйнштейн также назвал его имя на выдвижение в лауреаты Нобелевской
премии. "Ты серьезно?" - спосил его Раби. Пайс сам видел письмо (когда
работал над подготовкой биографического очерка об Эйнштейне). "Разве это
не великолепно?" - сказал Раби".
Единственный важный эксперимент, где участвовал Раби после получения
премии, - это был тот, о котором он сделал сообщение на встрече на
Шелтер-Айленд. После этого он опубликовал еще несколько научно-
исследовательских статей (я насчитал десять), но они носили рутинный
характер. Нобелевская премия уменьшила его страстную увлеченность чистой
наукой - явление, происходящее довольно часто среди тех, кто удостоился
этой чести. "Если ты не чувствуешь, что ты очень и очень способный, то
после такого события ты вряд ли станешь работать с прежним энтузиазмом.
Это подобно той даме из Бостона, что сказала: "Для чего мне
путешествовать, когда я уже там?" Премия также уводит тебя с избранного
тобою пути, поскольку открываются многие другие7".
Другой путь Раби определился, когда разразилась Вторая мировая война. "Я
действительно чувствовал, что мне следует что-то сделать. А позже, когда
пала Франция, я отчаянно захотел принимать участие в войне7".
Итак, в ноябре 1940 года он покидает Нью-Йорк и направляется в Кембридж,
штат Массачусетс, для того, чтобы участвовать в военных проектах. Там он
выяснил, что начинается работа над проектом радара. Он стал заместителем
директора этого предприятия, которое стало известно как Радиационная
лаборатория. "Он был руководителем исследовательских работ, далеко
заглядывающим вперед. Ему не было цены27". Поговаривали, что "война
закончится сбросом атомной бомбы, но войну выиграет радар28". В этом
высказывании ясно видна важная роль научного вклада Раби. (Что касается
этой работы, мне известно очень немногое.)
Кроме того, Рааб также стал консультантом Лаборатории в Лос-Аламосе,
центре проектирования атомной бомбы. В декабре 1943 года Роберт
Оппенгеймер, директор этой лаборатории, пригласил Раби, с опытом и "ноу-
хау" которого ему не терпелось познакомиться, на должность заместителя
директора лаборатории. Они были знакомы с 1928 года, когда занимались в
классе у Гейзенберга в Лейпциге. В 1929 году они оба отправились в Цюрих,
чтобы работать у Паули. "Мы хорошо ладили друг
Исидор Айзек Раби 343
с другом. И до последнего дня его жизни мы оставались друзьями. Мне в нем
нравилось многое из того, что у других людей вызывало неприязнь17". Раби
отклонил предложение Оппенгеймера, но согласился стать личным
консультантом без всякого жалования, "в основном, его уполномоченным по
улаживанию конфликтов29". Вот так случилось, что ему довелось
присутствовать на успешном испытании атомной бомбы 16 июля 1945 года
около Аламогордо в Нью-Мексико. "Через несколько минут после взрыва у
меня по всему телу поползли мурашки, когда я вдруг осознал, что это
значит для будущего человечества7".
Оппенгеймер позже сказал, что сразу после взрыва у него в памяти всплыли
строки из Бхагавад-Гиты: Я должен стать Смертью, разрушителем миров.
Может и так, хотя для меня это звучит как одно из его преувеличений,
более приличествующих духовному лицу. Для меня более подходящим является
замечание Раби, сделанное им, когда группа свидетелей испытания
возвращалась к своим машинам. Что-то в поведении Оппенгеймера снова
заставило Раби покрыться мурашками. Этот человек шел как чужеземец,
уверенный в себе, зловеще сияющий и чувствующий себя комфортно, в полном
ладу со случившимся. "Я никогда не забуду того, как он шел", - сказал
Раби. "Я никогда не забуду то, как он вышел из машины" .
Несколько месяцев спустя, после победы в войне, Раби писал: "Физик
поставлен в неловкое положение... Сейчас его приветствуют как мессию,
принесшего нам новый мир... новые виды промышленного производства,
растущую экономику и работу для всех... Промышленность достаточно успешно
