Летчики-испытатели. Сергей Анохин со товарищи - Амирьянц Г.А.
ISBN 5-217-03081-Х
Скачать (прямая ссылка):
Оказалось, что в отряде есть два тяжело раненых партизанских командира, которых нужно срочно доставить в госпиталь. Но на
499 маленький аэродром, к тому же изрытый воронками от бомб, транспортный самолет не может приземлиться.
- Самолет, который вас буксировал, к нам сядет, - сказал Костя, выжидательно посмотрев на меня, добавил, - Если бы только Вы согласились...
Я, конечно, сразу понял, что он просит вывезти раненых на планере. Но это было весьма сложно. Обычно десантные планеры оставляли партизанам, так как взлет на буксире с этого аэродрома считался невозможным.
- Что ж, - ответил я, - пойдем посмотрим летное поле.
Осмотр не принес ничего утешительного. Было ясно, что взлет отсюда на буксире крайне рискован. Собственно, это понимал и Костя Сидякин, ведь он и сам был хорошим планеристом. С аэродрома мы прошли в командирскую палатку, и тут я увидел раненых. Они лежали рядом на хвойных ветках, прикрытых сверху куском брезента.
- У одного прострелено легкое, а у другого - газовая гангрена, -шепотом сказал Костя. - Если завтра ночью не вывезти - умрут.
Раненые, видимо, знали о моем прилете. Их воспаленные глаза смотрели на меня с такой надеждой, что я решился и сказал Косте:
- Давай попробуем. Буду взлетать не на обычном тросе в 120 метров длиной, а на коротком, десятиметровом.
По радио мы связались с командованием. Получив разрешение, я попросил прислать летчика - старшину Желютова. Отличный пилот, он имел большой опыт буксировки планеров. До прибытия самолета я еще раз тщательно осмотрел аэродром, установил направление взлета и лег спать.
Самолет-буксировщик прибыл точно в назначенное время. Желютов зарулил на старт и, не выключая моторов, вышел из кабины. Не тратя времени, я сразу рассказал ему об условиях взлета, показал аэродром. Потом мы установили планер за самолетом, закрепили трос и стали с нетерпением ждать, когда принесут раненых. Следовало спешить: могли появиться немецкие бомбардировщики - ведь с нашим прилетом партизаны себя несколько демаскировали.
Наконец, раненых принесли и бережно поместили в кабину. Я снял свой парашют и отдал его Косте Сидякину. Раненые должны были знать, что пилот их не покинет в критическую минуту, что он разделит их судьбу до конца. Потом я занял свое место и взялся за штурвал.
Картину этого ночного взлета с партизанского аэродрома я не забуду никогда. Прямо перед собой я видел хвостовое оперение
500 самолета-буксировщика. В багровом свете стартовых костров его вращающиеся винты были, как два больших красноватых диска. Возле левого крыла планера стояли Костя Сидякин и несколько партизанских командиров с выражением напряженного ожидания на лицах. За ними -темные фигуры бойцов, едва освещенные кострами.
"Прямо-таки кадр из приключенческого фильма", - мелькнула мысль. Желютов дал моторам полный газ, и я уже ни о чем не думал, кроме взлета. Он мог быть удачным, только если мы наберем достаточную скорость до конца короткой взлетной полосы. Границей ей были воронки от бомб.
Я напряженно следил за буксировщиком. Казалось, он двигался чересчур медленно. Мысленно я представил себе расстояние, которое оставалось для разбега. Оно уменьшается быстрее, чем нарастает скорость. Конец аэродрома. Желютов, а вместе с ним и я, отрываем машины от земли. Вижу, как его самолет на какую-то долю секунды зависает в воздухе, готовый рухнуть на землю, но потом, словно передумав, начинает набирать высоту. Взлет прошел благополучно. Я облегченно вздохнул и почувствовал, как из-под шлема по лицу катятся холодные капельки пота.
При ночном полете на коротком тросе пилотировать планер довольно сложно. Но перед войной, работая в Центральном аэроклубе, мне удалось накопить достаточный опыт подобных полетов. Я летал на коротком тросе в облаках и теперь чувствовал себя за штурвалом вполне уверенно. Но это еще не гарантировало спасения раненых партизан. Мне могли помешать истребители противника, зенитный огонь при переходе через линию фронта. Ведь самолет и планер, связанные столь близко, были очень неманевренны и потому легко уязвимы. Могли произойти и сотни других случайностей.
"А вдруг трос оборвется?" - подумал я. Такое случилось с нашим планеристом Анискиным, который вез партизанам взрывчатку. Анискин благополучно приземлился невдалеке от какой-то деревни. Пользуясь темнотой, он подошел незамеченным к крайней избе, узнал, что в деревне есть немцы. Тогда Анискин возвратился к своему планеру, взорвал его, а сам ушел к партизанам. Но ведь Анискин вез взрывчатку, а у меня на борту тяжелораненые. Мне с ними к партизанам не добраться.
К счастью, все обошлось благополучно. Немецких истребителей мы не встретили и линию фронта перешли незамеченными. Затруднение возникло внезапно, когда мы были уже над своей территорией, приближаясь к Старой Торопе. Здесь нас никто не ждал. Ночного старта
501 не выложили. К счастью, ночь была лунная. Мы нашли аэродром и благополучно сели. Оказалось, что перед самым нашим прилетом аэродром бомбила немецкая авиация.
Раненых партизан из планера погрузили в санитарную машину и отвезли в госпиталь, прямо на операционный стол. Летчик Желютов и я за выполнение этого полета были награждены орденами».
