Летчики-испытатели. Сергей Анохин со товарищи - Амирьянц Г.А.
ISBN 5-217-03081-Х
Скачать (прямая ссылка):
Амет-хан был самобытен и смел, также и работая в ЛИИ. Кроме сложных и опасных испытаний планера ЛЛ Амет-хан выполнил ряд других работ, не менее опасных. Так, при доводке на самолете МиГ-15 катапультируемого кресла, в момент катапультирования парашютиста-испытателя В. И. Головина разорвало цилиндр стреляющего механизма. Осколком пробило топливный бак, и горючее начало из него вытекать. Казалось, пожар был неизбежен. Даже не пожар, а взрыв. Однако Амет-хан Султан, не потеряв самообладания, выключил двигатель и произвел посадку.
Испытания крылатого снаряда стали, очевидно, особой вехой в жизни летчика - прежде столь значительных испытаний, на виду у самого высокого руководства он еще не проводил. Не обошлось и без неожиданных осложнений. В Багерове у Амет-хана открылась "сидячая" болезнь. На глазах у всех он бледнел и бледнел. Но в чем дело, никто не догадывался. Он прекрасно летал и категорически отказывался от медосмотров. Но потери крови были у него столь значительны, что, наконец, анализы, сделанные в санчасти, заставили врачей оперативно самолетом отправить его в Москву. В Боткинской больнице его немедленно обследовали специалисты-проктологи и тут же прооперировали. Через месяц Амет-хан, розовощекий, окрепший, вернулся и продолжил испытания...
Один из его полетов, как уже говорилось, едва не окончился трагически. Обычно во время отцепки от носителя пилот "Кометы", прежде чем нажать кнопку отцепки на ручке управления, должен был включить дополнительную кнопку - питания. Эта страховочная кнопка предотвращала случайную, непроизвольную отцепку. Кроме того, обычно по команде "приготовиться" пилот снаряда запускал турбореактивный двигатель "Кометы". После его опробования и доклада о своей готовности по команде "пошел!" он последовательно нажимал кнопку питания и кнопку отцепки. В этом памятном полете Амет-хан решил изменить порядок ("для экономии времени", как он считал): сначала, еще до запуска двигателя он включил кнопку питания! И тут же, как доложили на командный пункт с самолета-носителя, снаряд отцепился - как обычно на высоте около 4000 м, но с незапущенным двигателем!
655 «Мы вызываем Амета - он молчит! - рассказывал Цыбин. -Представляете наше, а тем более его, положение: без двигателя, над морем, при солидной облачности и плохой видимости! Через некоторое время, которое стоило нам сильнейшего, долгого напряжения, вдруг он сообщает: "Я - "Сокол", мотор заработал, все в порядке, иду на посадку...". Он трижды пытался запустить двигатель, а тот не запускался. В последний раз даже пукнул, как сам шутил позже, "чтоб увеличить напор", и двигатель, к счастью, запустился на высоте менее 1000 м - для такого снаряда это ничтожная высота, поскольку сыпался он очень быстро...».
Однажды на чей-то вопрос: "Ваше профессиональное кредо?" Амет-хан ответил: "Если в испытательном полете создалась аварийная ситуация, но есть хоть какой шанс спасти самолет, я его не оставлю".
Сказать так, оставаясь при этом абсолютно искренним и решительным, как камикадзе, могут немногие. О том, что испытывал в той незавидной ситуации Амет-хан, рассказывал мне, с его слов, один из ведущих специалистов ЛИИ по авиационным двигателям Михаил Дмитриевич Романов. Романов проводил испытания в полете на носителе двигателей РД-500 (копии английского "Дервента"), которые стояли на Ла-15, а впоследствии - на "Комете". Он же обучал Анохина, Амет-хана Султана и их товарищей особенностям эксплуатации, в том числе и повторному запуску этих двигателей в воздухе. Романов рассказывал: «Однажды, по приезде с испытаний "Комет", в Крыму ко мне подошел Султан, крепко обнял меня и неожиданно сказал: "Ты мне жизнь спас!" Я решил, что он выпил лишнего, а он повторил эти
слова и продолжил: "Ты знаешь, что у меня произошло? Самопроизвольно отцепился мой "чиж" от носителя, а у меня - ни высоты, ни скорости! Мелькнула мысль: вот сейчас прямо вмажу в гору! Не погиб на войне, хотя на ней был с первого до последнего дня, где угодно, и вот погибаю сейчас, без войны, у себя, в родном Крыму!.. Поначалу двигатель никак не запускался. Потом обожгло: ты же нам столько раз говорил, что нужно делать для повторного запуска, и четко! Ясно вспомнил последовательность операций: так, так, так! И -двигатель пошел! Решали все секунды...».
Михаил Дмитриевич в самих испытаниях "Комет", которые между собой в ЛИИ называли "чижами", не участвовал. Но подготовкой двигателей для "чижей" и их отработкой занимался много. Притом назначение "чижей" он понимал гораздо шире, чем можно было представить по испытаниям "местного" значения, какими могли показаться испытания в Крыму. "Чижи" имели стратегическое значение
656 как составная часть системы, носившей образное кодовое название "длинная палка". Конечно, при использовании обычного заряда крылатая ракета "Комета" могла решать и ближние задачи. Но главное ее предназначение было "достать" потенциального противника за океаном, куда носителям того времени (Ту-4) дальности не хватало. "Естественно", что для такой задачи предполагался ядерный боевой заряд.
