Психология подростка - Фролов Ю.И.
ISBN 5—86825—023—0
Скачать (прямая ссылка):
130
ных и интеллектуально развитых подростков, выходцев из состоятельных семей, которые и были предметом наблюдения психоаналитиков» (Douvan, Adelson, 1966, p. 350—351).
Анализ результатов показывает, что явные конфликты с родителями довольно редки. Большинство подростков тщательно избегают этих конфликтов, пытаясь скрыть недозволенные поступки. Группа сверстников же выступает как особое социальное пространство — пространство приобретения опыта и поддержки стремления к эмансипации, а не место социально отвергаемого поведения. Наконец, представляется, что современным американским подросткам не свойственна поляризация установок; их ценности характеризуются конформностью по отношению к доминирующим в обществе стереотипам и к родительским мировоззренческим позициям.
Для среднего подростка, согласно Доуван и Адельсону, совершенно нехарактерны ни личностные кризисы, ни крах Я-концепции, ни тенденции к отказу от ранее приобретенных ценностей и привязанностей. Наоборот, «наиболее часто встречающиеся ответы подростков скорее показывают, что они тщательно избегают всех внутренних и внешних конфликтов. Им свойственно стремление к консолидации своей идентичности, характеризующейся сосредоточенностью на Я, отсутствием противоречивых установок и в целом отказом от люоых форм психологического риска», (ibid, р. 351).
Подобные выводы авторов могут иметь два объяснения: или их представления о «страсти, энергии и живости отрочества» (ibid., р. 354) были самообманом, или американские подростки 60-х гг. утратили эти качества, предпочтя конформную и безопасную модель поведения. Подобная гипотеза была незадолго до этого выдвинута Фриденбергом в блестящем социологическом эссе «The Vanishing Adolescent» (Friedenberg, 1959)1, в котором он еще тогда утверждал, что способность американских подростков к борьбе, страсти и конфронтации сменилась кажущейся преждевременной зрелостью, копирующей социальную конформность, царящую в среднем классе американцев,
1 «Исчезающий подросток».
¦
131
Однако, несмотря на подкупающую привлекательность такой точки зрения, думается, что первое объяснение более правдоподобно и что представление об отрочестве как о времени страстей, потрясений и конфликтов составляет часть иллюзорных, взрослых стереотипных представлений. Именно это объяснение наиболее эмпирически обосновано.
Два французских исследования позволяют сделать выводы, очень близкие к высказанной выше точке зрения. Кастаред (Castaredes, 1978) в ходе анкетирования 30 французских подростков с целью выяснения их сексуальных установок констатировал, что «подростков характеризует очень сильная привязанность к родителям и семье; важность для них этой системы отношений оказалась неожиданностью» и далее: «отсутствие у них идеалов, жизненной программы и политических обязательств... удивительно» (ibid, р. 680). Шиланд (Chiland, 1978) также отмечает это «разочарование» в статье, содержащей результаты сравнительного лонгитюдного исследования подростков, никогда не обращавшихся за психиатрической помощью и регулярно ее получавших. Подростки, репрезентативные для французского населения, сильно отличаются от тех, кто был объектом психиатрического вмешательства. Последние, осмотренные психиатрами в основном по причине наркотизации, бегства из дому или школьных прогулов, характеризуются, согласно Шиланду, повышенными притязаниями и требованиями в отношении своих прав, наличием депрессивных кризисов и особой значимостью группы сверстников в детерминации их мировоззрения. В свою очередь, та группа подростов, которая никогда не наблюдалась психиатрами, представляется «достаточно тусклой, скорее, бесцветной, чем мрачной и пассивной», отмечает автор. «Часто их амбиции отличались прискорбным конформизмом».
Но даже если выводы исследования Шиланда могли быть другими, тщательное изучение его результатов показывает, что у респондентов, которые не были психологически трудными в детстве, период отрочества не является критическим периодом, синонимом какой-либо патологии. В самом деле, из 30. анормальных» подростков, которые считались в шестилетнем возрасте «хорошо развивающимися» и «хорошо развивающимися, но с резервами», только двое испытывали в отрочестве серьезные проблемы (один случай отклоняющегося поведения с тюремным заключением и один случай психопатологии с делирием); трое из этой группы имели умеренные проблемы в отрочестве (один случай «умеренно* отклоняющегося поведения, один — легкой анорексии и один — язвы). Менее 20 % «нормальных» респондентов столкнулись, таким образом, с сильными или умеренны
132
ми психологическими трудностями в отрочестве. В свою очередь, среди лиц, которые характеризовались в шестилетнем возрасте как «плохо развивающиеся», половина в отрочестве «продолжала представлять активную патологию». Здесь речь идет, подчеркивает Шиланд, о такого рода индивидуальном развитии» которое подтверждает диагноз, поставленный в детстве.
В исследовании, охватившем все подростковое население острова Уайт, расположенного в Ла-Манше, на юге от Англии, Раттер и его сотрудники (Rutter et al., 1976) получили результаты, близкие к данным Доуван и Адельсона: подростки не чаще, чем дети более раннего возраста, проявляют признаки психологических нарушений, коммуникативные трудности у них редки, а уменьшение контактов со взрослыми является исключением.
