Психология подростка - Фролов Ю.И.
ISBN 5—86825—023—0
Скачать (прямая ссылка):
С этой точки зрения нужно иначе смотреть и на юношеское движение и школьное самоуправление. Поверхностному взгляду и здесь бросается в глаза прежде всего несоответствие между большими намерениями и действительными результатами; но более глубокий взгляд поймет, что подлинный смысл этой деятельности в значительной мере как раз предполагает внешнюю безрезультатность. Если бы согласование средств и целей было с самого начала безупречным, тогда все должно было бы сводиться к простому перенятию и подражанию способам поведения, существующим среди взрослых. Но это было бы нечто совершенно не похожее на юность. Поскольку юноша стремится подняться над уровнем предшествующего поколения, поскольку он хочет достичь новых целей новыми средствами, поскольку он даже старое и вечное хочет заново воссоздать из себя самого,— постольку блуждание, искание наощупь и порождение через сотню разочарований являются необходимым условием того, чтобы он достиг в конце концов надлежащей согласованности средств и целей, хотения и умения.
Что вытекает отсюда для педагогики переходного возраста?
Подготовляющей и «пробной» серьезной игре нужно предоставить возможно большую свободу, но, конечно, так, чтобы она соответствовала смыслу игры, т.е. чтобы она совершалась на «безвредном» материале. Так, если школьное самоуправление настолько вмешивается в самую сущность школьной жизни, что это угрожает устойчивости школьной организации, то это, правда, отвечает его непосредственной кажущейся цели, но менее всего соответствует его действительному смыслу, заключающемуся в самовоспитании. То же относится к организации подростков, которая получила бы возможность активно вмешиваться в политику. Здесь на педагогику пубертатного возраста ложатся трудные задачи, отличные от задач педагогики раннего возраста; она в такой же мере должна остерегаться того, чтобы просто подавлять стремления, вытекающие из природы подростка, на том основании, что они могут иметь вредные последствия, как и того, чтобы предоставлять эти стремления собственному течению, без руководства, и давать им возможность превращаться в ответственную серьезную деятельность. Проблема «вождя» снова встает здесь во всей своей трудности.
26
При этом следует считаться также с субъективной серьезностью подростков, ибо в ней сказывается смутное чувство подростка, что то, что он делает, важно для его будущего развития. Предположим, что кружок юношей разбирает конфликт между двумя сотоварищами, возникший по какому-нибудь незначительному вопросу чести; в процессе этого разбора вырабатываются понятия о справедливости и несправедливости, о чести и искуплении; таким образом в мальчиках воспитываются моральные ценности и суждения, и это служит в дальнейшем для разрешения проблем, имеющих объективное значение.
III
Наконец мы должны включить в наше понятие «серьезная игра* обширную, но пока еще мало исследованную область спорта. Мы не рассматриваем здесь спорт с точки зрения телесного упражнения, закаливания и т.п., а подходим к нему исключительно как к жизненной форме личности personale Lebensform и пытаемся выяснить ее своеобразное проявление у подростков. Спорт и игра находятся в тесной связи друг с другом; тем важнее отграничить их друг от друга и увидеть в спорте своеобразную форму слияния игрового начала с серьезностью.
Спорт не является, конечно, атрибутом исключительно юношеской поры, но в ней он играет совершенно особую роль. Пробуждение интереса к спорту в собственном смысле замечается впервые в пубертатном периоде; и этот интерес может при известных условиях именно у юноши стать господствующей страстью, в то время как у взрослого, если не считать индивидуальных случаев, спортивные интересы занимают место лишь наряду с профессиональными и другими интересами.
Перед началом периода созревания ребенок, даже занимаясь «спортом», например, плаванием, футболом, делает это совершенно «играючи»; он удовлетворен самим процессом действия. У подростка же спорт становится длительной задачей, пробуждающей его к достижению все больших и больших успехов; он становится, таким образом, одной из тех «регулятивных идей», которые могут впервые выступить лишь на этой стадии развития. В спорте такого рода регулятивная идея переживается в ее наиболее примитивной обнаженной форме, а именно — как чисто количественная бесконечность задачи. Отдельный результат — победа, рекорд — оценивается как чисто временная остановка, как пункт в бесконечном ряду достижений; он
27
измеряется отношением к собственным прежним, менее совершенным достижениям, которые теперь преодолены, и к одновременным достижениям других, имеющих большую или меньшую степень; но он служит в то же время стимулом к дальнейшим повышениям уровня, посредством которых достигается дальнейшее преодоление самого себя и других и т.д.
Еще быстрее бежать или грести, еще дальше бросить мяч, еще большее расстояние проплыть — вот цели, которые, как только они достигаются, сейчас же снова уничтожают себя, чтобы быть замещенными еще более высокой степенью совершенства. Нигде понятие «идеала», как постоянно приближающейся, но никогда вполне недостижимой деятельности, не выступает в такой простой форме, как здесь. Восприятие и полагание этого идеала не требуют собственно духовной продуктивности, как в каждом другом идеале; в условиях данного момента, в уже осуществленном действии даны все предпосылки идеала; их нужно лишь представить себе изменившимися в их измерениях. Мы имеем здесь, таким образом, чистый идеал власти и борьбы, свободный в своей абсолютности от всякого содержания, ибо в конце концов для сущности спорта и для типического своеобразия спортивной страсти является относительно безразличным, в какой именно области удовлетворяет юйоша свою жажду количественного повышения и преодоления.
