Психологи отечества - Фельдштейн Д.И.
Скачать (прямая ссылка):
Если мы совершим переход к современности, то легко убедимся, что практическое сознание буквально насыщено представлениями, идеями о труде. Об этом свидетельствуют такие, например, обстоятельства: существительное «труд», как и глагол «работать», встречаются в русскоязыч
336
ной практике (в нашей стране) даже несколько чаше, чем слова «любить», «мать», «отец» (8; 808-809). Программы не только всех классов общеобразовательной школы, но и детского сада предусматривают формирование у детей разнообразных знаний о жизни общества и, в частности, о мире труда, а также формирование положительного отношения к труду и некоторого минимума (сообразно возрасту) практических трудовых умений (начиная от поливания цветов или дежурства по столовой и кончая выполнением производственных заказов в школьной мастерской или работой в школьных полеводческих бригадах). Вот пример (по Н.М. Крыловой, 3; 127-128), как дети шестого года жизни, вооруженные специальным внутренним средством деятельности — схемой анализа труда взрослых, строят знание о новой для них профессии мастера-животновода по крупному рогатому скоту (рассуждения детей стимулированы картинкой и игрушкой коровы): «Кто-то сказал из детей: "Коровница", а Аня поправила: "Телятница". Она задумала вырастить коров. У нее материал — телята. Инструменты — я не знаю. Действия — кормит их, наверное, дает воду. И из телят вырастают коровы» (рассмотрение вопроса идет по схеме: замысел, материал, инструменты, действия, результат).
Итак, примем, что реально существует некоторый широкий массив сведений о труде, которые более или менее сознательно или стихийно порождаются, культивируются отнюдь не только в науке, но и в самых разных формах общественного сознания, практики. Эти знания возникли, построены вне «рамок» науки, тем не менее они отражают некоторую реальность и отражают практически адекватно (то есть не являются «житейскими» в том значении, которое имеется в виду, когда, например, противопоставляют несовершенные детские понятия понятиям научным, имеющим строго определенные содержание и объем). Часть таких сведений о труде неизбежно находит отражение в индивидуальном сознании каждого человека — как взрослого, так и подрастающего. Все это закономерно определяется необходимостью ориентировки людей в важнейших условиях существования и развития общества — в процессах труда, * производства потребительных стоимостей (полезных вещей, информации, действий по обслуживанию человека, желательного порядка в обществе, должного духовного облика сограждан).
337
А как обстоит дело с «субъектными», психологическими сторонами труда? Обратившись к фактам, мы можем убедиться, что в обществе закономерно порождаются и функционируют, обслуживают практику (и неизбежно проверяются в ней) психологические знания о труде и субъекте труда (независимо от того, существует ли «психология труда» как наука). Так, например, в народных пословицах отражены многие существенные явления и даже зависимости, характеризующие мотивационную, смыслообразую-щую сторону труда: зависимость успешности его от мотивации («Без охоты не споро у работы»), тонкости динамики мотивов («Страшно дело до зачину», «Глаза боятся, а руки делают»), явления опосредования мотивов («Горька работа, да хлеб сладок»). Четко представлена идея зависимости результатов труда от ума, толка, ориентировки («Дело толком красно», «У растяпы Дарьи каждый день аварии», «Не знавши броду, не суйся в воду»); отражены определенные подходы к оценке качеств работника («Не смотри, как рот дерет, а смотри, как дело ведет»), в частности, идея диагностики и прогнозирования качеств работника по косвенным, «портативным» симптомам («Вялый жевака — к делу зевака»); идея тонкой оценки адекватности диагностических признаков («Не тот глуп, кто на слова скуп, а тот глуп, кто на деле туп»); идея важности взаимного соответствия человека и его работы («Каков строитель, такова и обитель», «Не за свое дело не берись, а за своим не ленись»); идея важности исполнительной стороны работы, режима и даже индивидуального стиля деятельности («Языком прорыва не залатаешь», «В страду одна забота — не стояла бы работа», «Всяк мастер на свой лад»); идея должных межлюдских взаимоотношений в труде («Берись дружно — не будет грузно») и др.
В космогонических мифах, например, ветхозаветных (имеющих, как известно, прототипы в еще более древних поверьях Востока), также содержатся в своеобразно инвертированной форме именно психологические сведения о труде: о важной роли замысла, мысли, речи (в одной из версий мир создавался «по слову»), о создании целого по некоему «образу и подобию», о феномене удовлетворенности содеянным (сотворил и «увидел, что это хорошо»), о целесообразном режиме труда и отдыха (шесть дней работать, на седьмой — отдыхать). В мифах можно встретить идею особо
338
важной роли общения и взаимопонимания в совместной деятельности (неудачное строительство «вавилонского столпа»), об эмоциональных состояниях, мотивах, смыслах деятельности; это проявляется в многочисленных характеристиках «гнева», «страха», «благоволения», и требования трудиться «в поте лица», не служить «мамоне» (богатству, чувственным потребностям) и т.п.
