Хрестоматия по курсу «Метод наблюдения и беседы в психологии» - Айламазьян А.М.
IBSN 5-93692-006-2
Скачать (прямая ссылка):
77
очень полезным чаще обращаться к записям наблюдений в их цельном виде, к поведению ребенка, как таковому; продукты анализа, распределенные по отдельным графам, располагают к мозаичности в характеристике и к схематизации ее. Путь анализа всегда есть путь научного исследования, что бы мы ни изучали; думать, что при изучении личности можно идти каким-то другим путем, минующим всякий анализ, значит не понимать самой сущности научного исследования...
Но вслед за тем должно последовать обратное движение — синтетического воссоздания целого.
Составление характеристики является как раз этим звеном общего исследовательского пути. Мы сделаем только половину дела, если не сумеем на основе аналитического исследования дать синтетический образ личности в ее общей характеристике. И хотя, как сказано было, продукты анализа сами по себе могут иногда давать те или иные ответы на вопросы педагогической практики, их значение неизмеримо возрастет, когда они будут приведены в связь друг с другом, в стройную и цельную систему.
Синтетической роли характеристики должно в сильной степени содействовать правильное уяснение сущности творческой деятельности как синтетического понятия. Пока мы искусственно сводим творчество к одной функции («творческое воображение»), особенностями которой объясняем все индивидуальные различия, до тех пор и здесь мы находимся в плоскости исключительно аналитического исследования (и притом неверного по самому подходу к предмету); и только тогда, когда творческая деятельность ребенка или взрослого уясняется как некая координация всех частных форм активности личности и его внутренних сил в едином целостном процессе, достигается возможность путем изучения ее со стороны содержания, развития и различных индивидуальных особенностей подойти к синтезу личности.
Таким образом, путь составления характеристики будет таков: разложив все поведение ребенка на последние элементы, тщательно изучив каждый элемент в отдельности, мы следим затем и показываем в характеристике, как все эти элементы вплетаются в живую ткань личности ребенка, обусловливая своими всевозможными комбинациями и переплетениями, а равно взаимным влиянием друг на друга ее общие особенности в детском возрасте и индивидуальные различия отдельных детей.
78
ЭРНСТ КРЕЧМЕР
[КЛИНИЧЕСКОЕ НАБЛЮДЕНИЕ: ЭКСПЕРТИЗА] 1
Здесь мы собираемся рассмотреть общие основания для выработки серьезного медицинского суждения. Ярче всего они проступают там, где от врача требуется, чтобы он высказал свое мнение. В идеале следовало бы рассматривать каждый случай из медицинской практики так, как если бы относительно него надо было бы дать экспертное заключение.
Каким образом составить себе правильное представление об истории прошлой жизни больного? Эта история является базой для всего дальнейшего исследования, во многих же случаях — при незначительных объективных данных — для нашего медицинского суждения вообще. Поэтому психологически безупречная техника опроса как телесно, так и психически больных имеет, по крайней мере, такое же значение, как и умение пользоваться при всех методах телесного исследования слуховой трубкой и зеркалом. Этого нельзя не подчеркнуть. Душевное состояние нашего пациента до опроса является для нас чем-то вроде жидкости, из которой мы должны выловить несколько маленьких частиц; если мы неловко толкнем ее или бессистемно помешаем, все станет мутным и смешается, так что мы ничего не сможем ни увидеть, ни использовать.
Психология ВЫСКАЗЫВАНИЯ
О «психологии высказывания» писалось много. Нам достаточно знать немногое об этом. Образы наших воспоминаний не лежат в нашем мозгу, подобно устойчивым «переводным картинкам» или фотографическим клише в готовом состоянии, чтобы сейчас же, как только потребуется, стереотипно репродуцироваться. То, что через некоторое время еще остается в памяти от пережитой сцены, всего лишь несколько остатков оптических, акустических и тактильных впечатлений, которые в свое время уже при возникновении соедини
1 Кречмер Э. Медицинская психология. СПб.: Союз, 1998. С.339—382.
79
лись с готовыми элементами представлений другого рода. При дальнейшей передаче они часто пополняются в большом объеме из общего запаса представлений рассказывающего лица, причем рассказчик не сознает, что он передает какие-нибудь недостоверные воспоминания, за «достоверность которых он не мог бы ручаться». Если мы, например, близких пациента заставим рассказать о произошедшем с ним ранее припадке, они при совершенно правдоподобном в других отношениях описании ошибочно могут нам рассказать, что он скрежетал зубами, что у него пена выступала изо рта, — и все это только потому, что в популярное представление об эпилептическом припадке входит скрежет зубов и пена у рта. Картина припадка, с пробелами сохранившаяся в воспоминании рассказчика, обогащается, таким образом, из общего запаса его представлений элементами, которые, согласно субъективной вероятности, восполняют ее до законченного целого.
Особенно силен этот неосознанный преобразовательный процесс памяти в тех случаях, когда к нему присоединяются кататимные влияния, и в первую очередь тогда, когда рассказчик субъективно заинтересован в определенной версии факта: когда притязания на ренту, угрожающие судебные наказания или дипломатические соображения домашнего или профессионального характера побуждают пациента смотреть на свою болезнь или на какую-либо определенную причину ее возникновения как на нечто желанное. Отдельные части целого факта, аффективно не акцентированные и не подходящие, затемняются, вытесняются, в то время как ярко выступают части, аффективно акцентированные (как это наблюдается в большой мере при возникновении националистической военной лжи всех народов). Так, например, желание ренты может внезапно оживить в сознании действительные, но незначительные недомогания, имевшиеся в течение многих лет до несчастного случая и ранее незамечаемые. При этом потерпевший не осознает никакого преувеличения. Как раз у искателей ренты факты памяти часто подвергаются продолжительному кататимному процессу преобразования, причем первоначально полусознательно преувеличенные недомогания и надуманные расстройства незаметно «объективируются», т.е. приобретают для сознания пациента значение действительных симптомов болезни. Чем чаще ему приходится об этом рассказывать, тем больше в его пользу складывается соотношение между несчастным случаем и заболеванием, и, наконец, оно закрепляется так же прочно в его сознании, как
