Размышления и максимы - Вовенарг Л.К.
Скачать (прямая ссылка):
Люди жалки во всем — в добродетели, в славе, в жизни, но все на свете имеет свои пределы. Дуб — огромное дерево рядом с вишней; то же относится и к нам. Так ли уж досто-хвальны добродетели к склонности того, кто презирает славу? Да и заслуживает ли он ее?
О ЛЮБВИ К НАУКАМ И ЛИТЕРАТУРЕ
У страстной любви к славе та же основа, что у любви к наукам: эта основа — сознание нашей тщеты и несовершенства. Но первая стремится, придав нам роста, как бы сотворить
44
Вовенарг
нового человека, а вторая прилежно раздвигает пределы нашего внутреннего существа и озаряет его светом. Итак, страсть к славе жаждет возвеличить нас снаружи, страсть к наукам — внутри.
Человек с благородной душой и сколько-нибудь проницательным умом не может не испытывать тяги к литературе. Искусства посвящают себя живописанию прекрасной природы, науки — живописанию истины. Искусства и науки объемлют все высокое и полезное, что заключено в человеческой мысли; следовательно, на долю того, кто их отвергает, остается лишь недостойное живописания или изучения и т. д.
Большинство людей почитают литературу наряду с истиной и религией, то есть как нечто не дающееся им в руки, лежащее вне границ их понимания и любви.
Тем не менее каждому известно, что хорошие книги — своего рода экстракт из содержимого лучших умов, итоги всего ими познанного, плоды их долгих размышлений. Постигнутое в течение целой жизни читатель узнает за несколько часов. Немалое благодеяние, что и говорить!
Две опасности подстерегают тех, кого одолевает страсть к литературе: дурной выбор и чрезмерность. Что касается дурного выбора, то книги, переполненные бесполезными сведениями, будут, надо полагать, отвергнуты за ненадобностью, ну, а преизбыток сведений — порок устранимый.
Если мы достаточно разумны, то ограничим себя знаниями, не слишком обширными, но зато
Введение в познание человеческого разума 1 4Ь
доскональными. Мы будем осваиваться с ними, пока не научимся прилагать их на практике: самая разработанная, развитая во всех подробностях теория освещает суть вопроса лишь отчасти. Знание правил танца не принесет пользы человеку, никогда не танцевавшему; то же самое можно сказать и о любом умственном занятии.
Более того, от этих занятий не будет проку, есАи их не перемежать встречами с людьми из хорошего общества. Эти занятия и встречи равно необходимы: первые приучают нас думать, вторые — действовать, одни — говорить, другие — писать, одни — поступать обдуманно, другие — быть обходительными.
Привычка к светскому общению придает нашим мыслям естественность, привычка к занятию науками сообщает им глубину.
Из этих истин само собой следует, что люди, принадлежащие к низшим- сословиям и в силу этого лишенные обоих указанных преимуществ, всегда будут давать нам неопровержимые доказательства немощи человеческого разума. Виноградарь или кровельщик, которому доступен лишь узкий круг простейших мыслей, употребляет свой разум для насущных житейских нужд и судит — если вообще наделен способностью к суждению, — только о предметах осязательных. Я отлично знаю, что никакое образование не заменит таланта. Знаю и то, что дары Природы ценнее, нежели все обретенное с помощью воспитания. Тем не менее, чтобы талант расцвел,- его надобно воспитывать. Если оставить природные способности в небрежении,
46
Вовенарг
зрелых плодов они не принесут. Назовем ли мы благом бесплодный талант? Какой толк вельможе от огромного поместья, если его земли всегда под паром? Принесут ли ему богатство невозделанные поля?
О СКУПОСТИ
Людей, которые любят деньги только за то, что их можно транжирить, никак не назовешь скупцами. Скупость — это величайшее недоверие к обстоятельствам жизни, это старание уберечься от прихотей судьбы чрезмерной осмотрительностью, и проявляется она в жадности, принуждающей все время оберегать, укреплять, увеличивать наше благосостояние. Низменная и плачевная мания, которая не требует ни знаний, ни здравого рассудка, ни молодости; именно поэтому, когда чувства начинают нам изменять, она одна занимает место всех прочих страстей.
О СТРАСТИ К ИГРЕ
Хоть я и сказал, что скупость — детище нелепого недоверия к прихотливому случаю, тогда как страсть к игре, судя по всему, рождена чувством противоположным, то есть столь же нелепой верой в этот самый случай, однако, по моему твердому убеждению, среди игроков тоже есть скупцы и доверяют они только костям и картам; впрочем, играют эти люди, так сказать, прижимисто и с оглядкой.
Если первые ходы принесли подобному игроку удачу, он уже не сомневается в быстром
Введение в познание человеческого разума 47
выигрыше, считает, что деньги почти у него в кармане; этим все предопределено.
Сколько их, причин, толкающих людей к игорному столу! Тут и жадность, и любовь к расточительству, и тяга к наслаждениям, и т. д. Довольно одной из этих склонностей, чтобы пристраститься к игре, ибо она дает средства эту склонность удовлетворить; вот почему, как в сущности ни велик риск, среди игроков встречаются бедняки и богачи, слабодушные, больные, юнцы и старцы, невежды и ученые, глупцы и разумники и т. д.; итак, самая распространенная из всех страстей — это страсть к игре.
