Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
Каково было мое удивление, когда, придя домой, я заметил, что эти мысли мучили мою душу на Сенатской площади как раз 14-го декабря — в годовщину декабристского мятежа. Точно сама площадь напомнила мне своим видом и какими-то своими деталями: сегодня, дескать, мой «праздник» — память первых начатков интеллигентского беснования! А я еще, идя по площади, старался восстановить пред собою, где стояли тогда конногвардейские пушки, откуда пришел гвардейский экипаж, где пыталась атаковать кавалерия, куда в конце бежали мятежники, как могла «рассыпаться картечь» (по описаниям современников) по Галерной улице...
Так вот в какую годину пришлось мне быть на Сенатской площади, среди теней далекого прошлого! Ровно через 93 года после тогдашних событий, прогремевших здесь, бесы действительно возобладали над несчастной страной и народом! Ho я опять и опять верю, что бесноватый еще будет исцелен Всемилостивым Христом и будет сидеть при ногах Его, умытый и благообразный! Это нужно было, чтобы муть поднялась со дна источника, дабы не были скрытыми, но объявились въявь тайные пороки и недуги русской души. (...)
Ваш А. Ухтомский.
P. S. Жду письма от Вас!
159
Дорогая Варвара Александровна,97 отчего я не имею от Вас так давно никаких вестей? Я приписывал было это прекращению сообщения с Саратовом. Ho, как слышу, письма из Саратова приходят. Что же Вы не пишете? Ведь теперь это все равно что подать милостыню! Дайте знать о себе. А то, пожалуй, помрешь здесь, ничего не зная о Вас. Мы здесь в самом деле живем уже последними запасами сил, и, как Господь выведет из этого мучения, пока не видно.
Я так и не мог уехать из Петербурга все лето. Введенский пребывает в Вологодской губернии, и заведование лабораторией лежит на мне. Лето пережилось недурно: но в тепле наш скудный рацион казался достаточным, так как мы уже втянулись в него, а траты тела сказываются летом меньше. Ho с наступлением холодов силы решительно начинают изменять. И в этом состоянии особенно трудно начинать лекции! Память изменяет, в голове путается; по ночам какие-то тяжелые сны, в которых видятся интеллигенты, собирающиеся вкупе на Господа и на Христа его, ругающиеся над святынею, над церковью. Одним словом, и во сне не успокаивается душа от гнетущих переживаний, посланных нам в наказание за отступление, гордыню и мерзости, которыми полна была жизнь русского общества.
Что знаете Вы о Ваших: о Наталье Яковлевне, об Ольге Александровне? Добралась ли Ольга Александровна до Кавказа?
Как вы с Татьяной Александровной?
Вообще, дайте же знать о себе и о Ваших! Я буду очень ждать. (...)
23 июня 1921.
Праздник Владимирской иконы Aforepu Божией.
Великую радость доставили мне, мой добрый друже, Варвара Александровна, присланными памятками от Троицкого собора Сергиевой Лавры, от благодатного леска близ Гефсиманского скита, с могилы Владимира Соловьева, которого я, кстати, читал в последнее время и, значит, был с ним в общении. Необыкновенная радость и в том, что Вам так неожиданно открылись запечатанные двери Троицкого собора и преподобный Сергий принял Вас, свою гостью, с любовью и благосло-
160
нением! Спасибо Вам за прекрасное и живое описание всех этих событий,— я так живо ходил мыслью за Вами ло родным дорожкам Святой Лавры, посада, Гефсима-нии! Царство Небесное нашим отшедшим отцам и братиям, да не оставит Господь и нас на путях наших, болезненных и скорбных вдали от Него и Света Его! На Переяславской улице, где Вы были с Ольгой Александровной, жили и мы с тетей Анной в бывшей тогда частной гостинице «Москва», где потом помещалась женская гимназия. Это самый угловой дом у переулка, отделяющего названный дом от новой Лаврской гостиницы; а напротив через улицу — старая Лаврская гостиница. Жили мы там, во-первых, во время моих вступительных экзаменов в Академию в августе 1894 года, потом во время моего пребывания на I и II курсах Академии. Здесь в 1896 году весною тетя перенесла тяжкую болезнь ¦— рожистое воспаление лица, головы и туловища. В бытность мою на III курсе мы жили на Нижней улице. Наконец, когда я был на IV курсе, мы жили в так называемых Кокуях, за Лаврою. Там началась и последняя тетина болезнь, мое «страстное время»,— как Вы когда-то прекрасно выразились.
Живу я сейчас не особенно важно. Ослабели мои силы. А тут приходится еще ездить дня на четыре еженедельно в Петергоф в тамошнюю лабораторию . Отдыха у меня нет. Продолжаю и лекции (на рабочем факультете) в9. Поэтому чувствую себя сильно измотавшимся телом и нервами. В связи с поездками из Петрограда мне не удается прийти, как следует, к Елизавете Андреевне ш0 и Татьяне Александровне, как хотелось. Назначали мы два вечера, и в оба у меня оказывались затруднения — приходили экстренные посетители и надо было оставаться дома, В другие вечера приходил к ним, но заставал у них фестиваль,— и тогда посидеть не приходилось! Вот и сейчас мне удобнее будет занести это письмо по дороге на вокзал на почту, чем заходить с ним на 10 линию 101,— так что получите Вы его не через Елизавету Андреевну. С последнею, я надеюсь, мне все-таки удастся еще повидаться в эту пятницу вечером, когда я вернусь из Петергофа. Она, кажется, еще будет здесь! Тогда, может быть, напишу Вам еще. А если нет, то по почте пошлю дополнительное письмо в самом непродолжительном времени.
