Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
И Вам бы очень советовал питаться настоящим черным хлебом!
Простите, впрочем, что занимаю так много места речами о хлебе.
Когда-то предыдущее мое письмо дошло до Вас? Пожалуй, Вы не получили его в Варварин день! Получили ли его хоть теперь, когда я пишу Вам эти строки?
То, что я писал Вам в прошлом письме, чрезвычайно важно для меня и составляет существенное содержание, которым занята моя душа а последнее время. Поэтому мне было бы дорого, чтобы Вы не прошли мимо изложенного там, а восприняли то, что я хотел выразить в краткой и не совсем удовлетворяющей форме (как будто писал сам для себя,— только чтобы не забыть и не пропустить тех мыслей, которые занимают душу давно, но в то же время не даются в руки, перелетая от словесного выражения, как птицы от ловца с места на место)... Как хотелось бы, чтобы при всем несовершенстве выражения Вы уловили и главное и существенное! Мне кажется, что это лишь в краткой и более обостренной форме те общие мысли, которые бродили во мне издавна! Они только раскрываются для меня все больше и больше!
Уловили ли Вы, почему Смерть есть «архитип» всяческих фактов? Тот, кто потерял любимого друга, отнятого смертью,— как потеряли Вы Вашего любимого отца и как потерял я тетю Анну,— поймет и почувствует, что именно Смерть есть непреложнейший, никакими искусственными мерами и приемами не сдвигаемый и не уничтожаемый факт и первейшая проблема для всяческой человеческой религии, философии, мировоззрения,
154
iviыслн вообще! Сократ учил, что «смерть есть начало философии». И одна только сила во всем мире может быть поставлена по своему значению рядом со дертью — это человеческая любовь. Недаром Писание сближает их, говоря «любовь крепка, как смерть».
Можно сказать,— весь человек исчерпывается этими двумя силами, этими двумя «проблемами». В зависимости от того, как они решены для данного человека,— определяются в нем и его религия, и философия, и миросозерцание, и жизнь!
Так вот, что я-то сейчас хочу отметить в особенности. Когда мы «решаем» ту или иную задачу, это значит, что мы «преодолеваем» известные факты жизни, с которыми столкнулись. И философия, и техника, и всяческая наука имеет в виду преодоление тех или иных фактов: преодоление же факта возможно или реальное — чрез действие, устраняющее этот факт; или же более или менее иллюзорное — чрез мысленный прием приспособления или примирения путем теоретического усвоения данных фактов!
Эта иллюзия усвоения фактов чрез теоретические спекуляции и составляет специальную особенность ф и-лософского рационализма 95, столь распространенного в наше время в образованном и в полуобразованном обществе! Именно здесь реальное действова-ние всего цельного человека подменяется не реальным, а лишь мысленным приемом «соглашения с самим собою в мыслях»!
Как бы был необыкновенно рад человек, если бы ему удалось когда-нибудь примириться с жизнью и разрешить все эти жизненные задачи этим спокойным и экономным способом-—одними мысленными и спекулятивными приспособлениями...
Есть, однако, факт, который надо назвать архитипом всяческих фактов, это — Смерть. На ней рационалистическое преодоление не имеет никакой силы и остается воочию без всякого реального значения! Проблема смерти в пределах рационалистического постижения оказывается совершенно неприступной! Что бы ни придумала сказать о ней человеческая теория, или философия, она остается во всей своей трагической неподвижности и неприкосновенности!
Для рационализма является, впрочем, возможность, к которой и прибегает парижский профессор биологии Ле Дантен,— попытаться просто отрицать самое су ще-
155
ствование проблемы смерти на том, например, основании, что, дескать, мы не располагаем никаким личным опытом смерти. Зато мы знаем опыт смерти любимого, а это гораздо важнее! Ясно, что подобный прием отличает лишь неспособность подойти к данной вечной и страшной проблеме: парадоксом не спастись от колебания почвы под ногами! Отказ от проблемы не есть решение ее!
Итак, где же и как решается эта вечная проблема человеческого сознания?
Она решена радикально только Христом, и решается каждым из нас только во Христе,— решается не иллюзорно — т. е. каким-нибудь мысленным усвоением и примирением с фактом смерти,— а реальным преодолением смерти Воскресением.
Можно сказать, что все содержание христианской жизни есть усвоение в свою жизнь Воскресения Христова!
Ну вот Вам еще некоторое пояснение к тому, что я писал в предыдущем письме! Кстати, пожалуйста, не бросайте этих писем. Может быть, впоследствии они пригодятся, чтобы развить и распространить эти начатки мыслей дальше, пока же птицы, давно кружившиеся в моей душе, не улетят от моего слабеющего и заметно стареющего внимания!
Ну, что же сказать Вам о здешних делах? В воздухе носятся все слухи и ожидания, что придут «союзники» и «барин нас рассудит».
(...) Нет достаточных нравственных сил в народе, которые дали бы основу для здоровых новообразований,— опереться в народе не на что. Казнимые все лишь озлобляются более и более, вместо того чтобы стать разумнее. А это признак действительного падения, «болезни и смерти». Надо смотреть на вещи открытыми глазами, не стараясь утешать себя и отдавая отчет в том, что происходит, сравнивая с тем, что предуказано Писанием. Только при таком отношении можно самим отречься от прельщения! (...)
