Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
Ваш А. Ухтомский.
29.Vii.i914.
He судьба была отправить вышенаписанное письмо; вчера Надежда пошла на почту отправить его и опоз^ла: писем более не принимали. Пользуюсь случаем, чтобы еще приписать Вам.
Сегодня — память покойного Вашего отца. Поздравляю Вас с этим днем. Царствие Небесное отшед-шим в вере и надежде Воскресения. Дай Бог и нам в свое время приложиться к ним в этом общем уповании.
Я обещал написать Вам о войне. Мое чувство с самого начала ее таково, что, помимо всех прочих нравственных мотивов этой войны, она является борьбою с последними остатками абсолю-тистического монархизма, ибо я уверен, что
56
германский монархизм есть единственное место на теперешней Земле, где идея царственного главенства сохранила свою силу и внушающее обаяние для людей. Исторические условия сложились там так, что, перешагнув через свои демократические идеи, через революцию, немцы вернулись к самому чистому и самому абсолютному монархизму, доведенному до чисто религиозного почитания и благоговения императорской государственности. Нигде более на Земле нет такого чистого, обвеянного идеализацией цезаризма! И несомненно, что немецкий цезаризм оказывался опорой и ободрением остатков абсолютизма в других странах. Вот, дескать,— у культурнейшего из европейских народов абсолютный монархизм крепок и могуч, как у древних; так и нам не только удивительно, но и вполне прилично защищать всеми силами старые традиции и привилегии империализма и вещей с ним связанных. Вспомните, что и наши крайние правые несколько лет тому назад грозили революционным элементам железным мечом берлинского рыцаря! Заметьте, что это, со стороны наших правых, была не сорвавшаяся бравада струсившего человека, а настоящее раскрытие своего знамени: берлинский абсолютистичесхий монархизм есть Знамя и предмет вожделения для монархистов всех стран! Это так! Присмотритесь и убедитесь в этом.
И вот с этой стороны нападение Европы на Вильгельма и в его лице на устои берлинского империализма представляется мне как атака демократическо-революционной стихии европейской подпочвы на последнюю скалу и оплот чистого монархизма.
Хорошо это или дурно, опасно или радостно и т. п.— °б этом я ничего не хочу говорить. Ho мне хочется невольно сказать нашим представителям монархической государственности: разве вы не чувствуете, что всякий ваш удар по Вильгельму есть удар по вашим фундаментам, по с и л е, которая поддерживала и ободряла вас? Ваш удар по германскому абсолютизму Действует в руку германской демократическо-революци-онной стихии, а эта стихия, воспрянув в Германии, разольется по всей Европе
57
и затопит вас! Разрушение германского империализма, по моему чувству, есть самый важный час в истории социального революционизирования европейского человечест-в а. Таково мое чувство и убеждение.
Я все менее и менее высказываю в разговорах с людьми, которых встречаю, свои предположения, предчувствия и т. п. Когда я попробовал заговорить о настоящей войне а смысле только что изложенных представлений, ближайшие люди (это были Семен Шлее в и Гейден) только иронически посмеивались,— и я замолчал.
Теперь же, читая речи по поводу войны, сказанные западными государственными людьми, общественными деятелями и социалистическими вождями, я вижу все яснее и яснее, что мое чутье меня не обманывает: и радикальный британский министр Черчилль, 42 и русский революционер Плеханов, и главы французского социализма, демократии, и рабочие армии Европы — они так единодушны и героичны в своей борьбе против вильгель-мовщины именно оттого, что они чувствуют одну и ту же основную идею этой борьбы: атаку последней твердыни старого европейского абсолютизма.
С этой стороны теперешние военные события — это лишь прелюдия огромных событий, назревающих в европейской социальной жизни!
Ну вот, пока все, что я хотел Вам написать. Пожалуйста, не бросайте этого письма. Мне потом надо будет его перечитать и проверить в будущем свои теперешние мысли. У себя в книжке на эту тему я еще ничего не писал. Итак, спрячьте, пожалуйста, эту записку.
Напишите мне сюда, что Вы думаете насчет социального значения настоящей войны, т. е. как Вы отзоветесь на мои мысли и предчувствия. А затем присмотритесь и вчитайтесь в'речи и отзывы разных общественных и государственных деятелей демократического настроения, попадающиеся в газетах.
А теперь пока простите. Надо поторопиться с отправкою этого письма, а то оно и опять залежится.
Всего Вам хорошего.
Надежда Вам кланяется. (...)
Ваш А. Ухтомский,
30. Vll. 1914.
Рыбинск
58
Дорогая Варвара Александровна,
/ ) Живу я здесь, как всегда, с огромным удовлетворением душевным, но в то же время и неважно из-за краткости здешнего моего отдыха и из-за мысли, что скоро опять надо будет ехать на постылое «лекционное времяпрепровождение». (...)
Вчера и сегодня я вдруг, экспромтом, неожиданно для самого себя взялся за лом и заступ и окапывал канаву около своего дома, чтобы дать сток воде, набирающейся в дожди. От этого физического труда чувствую себя превосходно,— он ободрил меня и душевно. Завтра предполагаю продолжить это занятие. Вспоминаю при этом рассказ И. П. Долбни.43 Когда-то он обратился за медицинским советом, главным образом за диагнозом своего тяжелого телесного и душевного состояния, к покойному Боткину.44 Знаменитый врач сказал ему: «Вы больны оттого, что Ваша природа рассчитана на тяжелый и большой физический труд, например труд плотника, землекопа и т. п., а Вы занимаетесь математикой, сидя в кабинете!» Это, должно быть, великолепно подходит и ко мне!
