Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
Громадную радость доставили Вы мне сведениями о Пав. Ив. Белоградском и его карточками, С ним я был
442
знаком до самого отъезда в Нижний, в Кадетский кор-nyc. В последний раз видел я его здесь, когда он заходил в университетскую лабораторию для свидания со мною. Тогда он работал на Урале и приезжал в Питер по ка-ким-то делам. Потом я старался узнать о его судьбе, но тщетно! Меня беспокоило, как пришлось ему выйти из той тяжелой обстановки, которая была на Урале в 1918—1919 гг. С тем большей радостью узнаю из Вашего письма, что Павел на родных местах, почти у самой родины. Он ведь тоже пошехонец! Его отец Иван Павлович был старый знакомый моей покойной тетки Марии Дмитриевны Ратаевой (из сельца Митина Пошехонского уезда). Через Ратаеву, скончавшуюся впоследствии в Бежецком монастыре, Иван Павлович сблизился с моими рыбинскими стариками, и я его хорошо помню в качестве посетителя тети Анны Николаевны и М. Д. Ратаевой, когда последняя приезжала и гащивала, бывало, у тети Анны. Я слышал, что брат Павла Анатолий скончался. А где его другой брат (военный), а также сестра?
Что касается Ивана Павловича, в последний раз мне пришлось повидаться с ним в Рыбинске, в доме покойной тети Анны за Черемхой, когда тетя Анна была уже тяжело больна раком грудной железы, а И. П. пришел ее навестить. Мне тогда очень дорого было всякое выражение сочувствия от старых друзей. Посещение И. П-ча оставило во мне прочный памятный след. Как сейчас помню, как хлопнула калитка в воротах с Выгонной улицы: я подошел к окну и увидел фигуру И. П-ча, прикрывающего за собой калитку перед тем, как пойти по двору к крыльцу. Мы побеседовали с ним в одной из комнат тетиного дома, причем я,— как вижу сейчас,— стоял прислонившись спиною к нетопленой печке, а И. П. сидел передо мною и грустно говорил о состоянии тети Анны. Допустить к больной его я все-таки не смог, и он ушел, говоря мне, что «Бог, может быть, еще простит».
Вот я с огорчением узнаю, что Павел болен! Милый, в самом деле уютный, добрый и любящий человек с бодрой душой и раскрытым сердцем для жизни. Как хотелось бы знать, что процесс у него остановился и он благоденствует в своем прекрасном и тихом волжском городке! Эти наши два красавца на Волге, стоящие друг против друга на берегах нашей кормилицы и строитель-ницы нашей истории,— как приятно их вспомнить, каки-
443
ми приходилось их видеть в старые годы! В последний раз я видел Романов и Борисоглебск в 1912 году, проездом из Ярославля в Рыбинск, когда пришлось мне на пристани дожидаться парохода снизу, а Волга была уже в перекатах и задерживала рейсы. Холодная, темная, осенняя ночь; темные силуэты прибрежных холмов и храмов; отдельные светящиеся точки с той стороны!..
Тогда пришлось мне ехать от Ярославля с одним нашим старожилом, историком и замечательным человеком нашего края Ельчаниновым, который сошел с парохода в Романове, где у него был домик. За немногие часы переезда мимо Толги и Вашего Норского мой спутник успел рассказать мне много незабываемого и живоинтересного о том, что делалось в стародавние годы на наших местах. Мы все ужасно мало знаем о живой и недавней старине нашей страны, о волнениях и смене событий на ближайшей родной земле! А если немного копнуть нашу старину по кое-каким еще сохранившимся документам и по постепенно глохнущим преданиям, как много неожиданного начинает приоткрываться о том, откуда сами выросли. Ельчанинов был живая летопись нашего края. Между прочим, он сообщил о хранившейся в Ярославской архивной комиссии копии с донесения стрелецкого головы в Москву царям Петру и Ивану Алексеевичам, что, дескать, московский стрелецкий отряд, посланный против «ух-томских людей», в Ярославль прибыл тогда-то, на Рыбну пришел благополучно тогда-то, через Волгу у Рыбной переволокся, к Пошехонью пошел, ухтомских людей стал встречать за Волгой понемногу, и люди те все уходили, но у Огаркова и Милюшина пришли к завалам и засекам, и тут «ухтомские люди учинишася крепцы», и оттоле стрельцы побежали обратно на Рыбну, через Волгу опять переволоклись и вернулись на Ярославль благополучно...
Вот цветистая картина из того, что творилось на наших лесах во времена «хованщины»!.. А потом уже у меня в Рыбинске попали в руки старые записи, записные книжки и памятки о том, как разрасталась наша Рыбна при Петре, когда пошли товары и хлеб строящемуся Петербургу, а на Рыбной стали оседать и обосновываться именитые купеческие семьи, фамилии которых еще слышались в наше детство и юность! Рыбинские купцы при Петре нередко езживали в Питер и в своих записях, рядом с заметками о товарах, отмечали впе-
444
чатления от встреч с Петром. Это были крепкие, наблюдательные, подчас выдающиеся по уму люди, и их живые впечатления, конечно, необыкновенно интересны. К сожалению, я не знаю, где теперь эти документы! Так много исторических памятников и документов исчезает у нас в качестве «ненужного хлама», в то время как присяжные историки пишут свои трактаты «от своих соображений», более или менее априорных и сплошь и рядом чрезвычайно умных! Покойный В. О. Ключевский разработал всего лишь архив Московского отдела Министерства юстиции, а сколько незабываемого для исторической науки получилось из этого! А как еше и еще должна была бы перестроиться история нашей Родины, если бы были разработаны памяти и документы наших краев, например, Ярославля, Ростова Великого, Вологды, Нижнего!..
