Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
Если в твоих впечатлениях от жизни получается не сумятица, а драма, то это уже не бессмыслица, как казалось перед этим, но какое-то имеющее высказываться слово,
И если эта драма оказывается затем трагедией, притом очень значительной и подчас несравненной, то
13*
387
I
предстоит, очевидно, лишь усилиться прочесть ее содержание!
Если будет открываться, что это необычайная трагедия любви в мире, то мировая история открывается в своей перспективе как дело любви божественной.
Если допущен смысл в малом и в зерне, то он приведет к великому смыслу целого и плода его,— лишь бы не сбиваться с дороги и раньше времени не опускать рук, не изменять своему делу!
Безынтегральное и без доминантное отношение к среде переживается нами как бесформенный поток о щ у-щ е н и й, в котором не разберешь, что тут вносится нашими внутренними процессами, что приходит в самом деле извне. Такое состояние бесформенного душевного переживания бывает в нас, когда мы иногда проснемся темною ночью и прислушиваемся к неясному трепетанью приходящих впечатлений, как будто совсем новых, каких ранее, в шуме дня, мы не замечали. И тут, быть может, реальнее, чем где-либо, улавливается одно невозвратное утекание времени, жизни и бытия!
Парки бабье лепетанье.
Спящей ночи трепетанье.
Жизни мышья беготня...
Что тревожишь ты меня?
Что ты значишь, скучный шепот?
Ты зовешь или пророчишь?
Я понять тебя хочу,
Темный твой язык учу...
(Пушкин. *Бессонница»)
И тут же начинается улавливание известного порядка, смысла, значения в этом темном языке утекающих ощущений! Зерна Истины гут уже есть!
Переживали Истину и привыкли переживать ее в обстановке удовольствия, с приятным для слуха пением, с красивыми картинами. И, конечно, должны были уступить в твердости тем, кто хотя бы и на ложном пути отдавались своей истине с забвением своего счастия и теплого угла! Современные нам, традиционно воспитанные бытом христиане «давно забыли о трагизме в христианстве»,— по выражению Бердяева. И соб-
388
ственная мягкотелость не могла не сказаться в час испытания, когда за Истину стали гнать, мучить, убивать! В отступничестве наших дней нет, стало быть, какой-либо роковой тайны. Это естественное следствие для тех, кто привык, что за Истину хвалят, награждают, дают преимущества; что Истина — в золоте, в красивом пении. (...) Таков трагизм самой природы человеческой!
Мировоззрения могут быть классифицированы, во-первых, как эгоцентрические и неэгоцентрические. Первые не предполагают пребывающей истины вне человека. Сам человек — строитель жизни. Вторые знают Истину вне и независимо от человека. Здесь Истина чувствуется как искомая тайна. Тайна эта может быть заранее предчувствуема как совокупность предстоящих, еще не выявившихся мерзостей. Это будет то настроение, которое в типическом случае отливается в бред преследования.
Ho тайна может быть заранее приветствуемой, любимой, прекрасной. Это будет то настроение, которое называется религиозным.
В своем кризисе первого рода неэгоцентрическое мироощущение переходит в бунтующий эгоцентрический бред величия и абсолютного строительства бытия самим, божественно великим, человеком.
Второе неэгоцентрическое мировоззрение переходит в гармоническое убеждение, что посреди прекрасной Истины (тайны) бытия человек есть деятель и помощник этой прекрасной тайны, насколько ее постигает и ей усваивается. Наука хочет быть неэгоцентрическим мировоззрением без оценки бытия, с чистым объективизмом летописца. Ho в конечном счете она таит в себе гтриветствование Истины как Красоты.
Жизнь дает себя чувствовать все значительнее, потому что она все суммируется и подходит к своей ликвидации,
Ho когда теперь я просыпаюсь от благодетельного сна, я начинаю чувствовать главное содержание моей жизни как огромную болеющую рану.
Это новая Доминанта, вставшая на место той прежней, которая наполняла душу радостью, с минуты пробуждения, уже по поводу щебетания птиц, шума
листьев, дуновения ветра. (...) Теперь доминирует ощущение болеющей душевной раны.
6 октября 1923.
Угрюмая глупость — одна из черт русского народа, предоставленного самому себе. Это проявлялось много раз в истории. Между самыми светлыми вспышками отдельных людей, увлекающих иногда за собою целые направления русской жизни, вплеталось это настроение массы. В данный момент от него избавляет еврейство.
Наш современный студент ищет на лекции интересного рассказ а, а не науки! Потому он бежит с лекций, где излагается сама наука,— она ему скучна! На курсе, где читается наука, сидит 5 человек. Где показываются драматические опыты, где сенсация, картинки— аудитория ломится от слушателей. Неудивительно, что в общем царит некритическая традиция понятий и так мало подлинно критической, гибкой, собственно научной мысли!
Моральное стремление стать лучше все еще эгоцентрическое стремление! Оно остается сосредоточенным на самом деятеле. И оттого само по себе оно не имеет достаточной силы. Тут человек может сказать однажды, что стыдится и не хочет быть лучше других, не хочет «иезуитничать» 25 и фарисействовать!
