Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
336
г
¦ для их духовного зрения постоянно был ясен и «реален»
Я грех мира, и поэтому их дух постоянно реально
¦ ж11-1 победою над ним. Истинный подвижник tI ' духа несет свой подвиг и утомление плоти не для того,
(чтобы в утомлении и достигаемом в нем блаженном безразличии утопить душевную скорбь и борьбу (как думают многие «самочинные» подвижники и «буддисты» из светских людей); его подвиг, бдение и стояние с начала и до конца, исполнен бодрой, бдительной, неослабевающей и постоянной борьбы с грехом в глубочайших изгибах и углах душевной жизни, постоянного бдительного духовного зрения. Иначе весь подвиг ведет только к прелести.
I
Внутреннее существо человека не может быть названо этическим в противоположность религиозному или религиозным в противоположность этическому. Это единение этики и религии, т. е. почитание, уважение к жизни.
Современная наука, движимая этою религнею, изучает и описывает все стеснения и препятствия жизни, живет же надеждою препоборения их во имя торжества жизни так или иначе, во что бы то ни стало. Интерес ее во всяком случае центробежный, т. е. жизненно-религиозный.
Правила этики суть такие же «законы природы», как и правила геометрии, т. е. столь же убивают с о-циального человека, как те убивают индивидуального человека. Если социальные определения и зависимости и являются для человека внешними и случайными, то ведь он от них все-таки никогда не может освободиться в сфере своего опыта, а поэтому они остаются для него столь же принудительно-божественными, как и физико-геометрическая необходимость.
Внутреннее же содержание человека, настоящая его жизнь, если ее назвать этическою в особом смысле, очевидно, не может быть изучаема, как его «убивающая»; потому-то доселе и остаются бесплодными попытки — создать для нее «положительную науку». Положительную науку такой этики можно создать лишь Для ее внешних отражений. Ho она по неизбежности будет теряться корнями в субъективной сфере.
337
Человек—не затерявшаяся в мировом целом сошка, которая должна подавить свои желания и по-требности, чтобы слиться с жизнью этого целого. Он царственное, творческое сознание мира, которому принадлежит последнее слово в великом деле ЖИЗНИ. Вот вечная и неколеблемая мысль, внесенная на все времена германским «идеализмом».
Живя своею внутреннею жизнью вне внешних условий, человек должен все-таки войти своею жизнью в эти условия. При этом он должен выбрать себе наиболее для своей внутренней природы подходящие из существующих условий, чтобы от них, так сказать, отправиться в своей жизнедеятельности. Это, так сказать, выбор точки приложения сил; и при таком экономичном выборе ее дело выразится так, что, начав с применения к этим, наиболее ему подходящим существующим условиям, человек в своем личном развитии будет поднимать существующее, развивать его в направлении своего внутреннего роста и развития. Ho, говоря вообще, никогда нельзя идти, вовсе не касаясь существующих условий,— это был бы неразумный и бесплодный идеализм. Надо уметь захватить вещь, чтобы привлечь ее к себе, и надо начать с существующего, чтобы путем естественно-непрерывного прогресса его дойти до торжества своего внутреннего мира. Природа ведь не терпит скачков. Плодотворный идеализм должен следовать этому закону существующего.
Я до некоторых пор был уверен, что «действительность» и для меня, т. е. и «в мое время»,— та же самая, что была при Аристотеле или при Канте, например, или, например, та, что с такой ужасающей подробностью описывается в романах Достоевского. Тогда и оставалось отправляться лишь от этой «все той же действительности», например по Канту или по Достоевскому, и выяснять развивающуюся от нее мысль. Это убеждение, может быть, и выразилось в той формуле, в которую я верил при писании кандидатского сочинения, что «действительность для всех одна и та же, причем интересно изучить, как от одной и той же действительности развиваются человеческие миропонимания — религиозное и нерелигиозное».
338
Ho с известного момента я почувствовал, что сама «действительность» для меня может быть не такою, какою она была для Аристотеля, Канта или Достоевского; она разве только во имя обобщения признается одною и тою же для всех людей, конкретно же и вживе она для меня уже не та, что, например, лежит под понятиями Достоевского. Современное научное настроение именно в вере в возможность все новой и новой действительности, откуда и вытекает требование научного настроения— не ограничивать действительность окончательными (категорическими) понятиями (помимо «описывающих»), недоверчивый страх к метафизике.
Впрочем, получила историческое признание, признание по значению, «действительность» общих условий жизни людей, именно общая ее картина, общее ее описание. И этой описательно принятой действительности достаточно, чтобы опять была оправдана моя прежняя задача, но именно лишь для психологии явлений жизни, например для «психологии религиозного опыта».
1902
2-го апреля 1902 года скончался дорогой Дмитрий Сергеевич Сипягин, смертельно раненный при входе в Комитет Министров.20