Язык и философия культуры - Гумбольдт В.
Скачать (прямая ссылка):
70
ма с религией, созданной по приказу или основанной на вере в авторитеты.
Однако если известные религиозные принципы вызывают закономерные действия, то разве этого одного недостаточно, чтобы государство было вправе распространять их за счет всеобщей свободы мысли? Ведь можно считать, что государство достигло своей цели, если законы его строго соблюдаются, и что законодатель выполнил свой долг, если он издает мудрые законы и способен внушить своим гражданам убеждение в том, что необходимо следовать им. К тому же предложенное здесь понятие добродетели применимо лишь к немногим классам населения, лишь к тем, чье положение в обществе позволяет им посвятить значительную часть своего времени и своих сил внутреннему развитию. Государство же должно заботиться о большем числе людей, но большинство людей неспособно достигнуть такой высокой степени нравственного совершенства.
Я не стану возвращаться здесь к тем положениям, которые пытался развить в начале моей работы и которые полностью опровергают даже самое основание этих возражений; их смысл сводится к тому, что государственный порядок сам по себе является не целью, а только средством воспитания человека и что поэтому законодатель не может удовлетвориться незыблемостью своего авторитета, если средства, применяемые для этого, сами но себе не хороши или, во всяком случае, не безвредны. Но неверно и то, что для государства важны только действия граждан и их закономерность. Государство — настолько сложная и многогранная машина, что законы, которые всегда должны быть просты, всеобщи и немногочисленны, не могут исчерпать все стороны его деятельности. Главное всегда совершается посредством добровольных, единодушных усилий граждан. Достаточно сравнить благосостояние культурных, просвещенных наций со скудной жизнью примитивных, необразованных народов, чтобы удостовериться в справедливости этого положения. Поэтому и усилия всех тех, кто когда-либо занимался государственным устройством, всегда были направлены на то, чтобы связать благо государства с интересами граждан и превратить государство в такую машину, которая приводилась бы в действие внутренними движущими силами и не нуждалась бы в непрестанном воздействии извне. Если государства нового времени могут гордиться каким-либо преимуществом по сравнению с древними, то в первую очередь тем, что они сумели в большей степени реализовать это положение. Даже то, что они пользуются религией в качестве средства воспитания, служит тому доказательством. Но и ре* лигия, поскольку определенные ее положения должны способствовать совершению добрых поступков или поскольку вообще она, как в данном случае, должна служить орудием положительного воздействия на нравы, также является чуждым, привнесенным извне средством. Поэтому конечной целью законодателя, достижимой только — чему его скоро научит действительное знание людей — путем предоставления гражданам полнейшей свободы, является такое раз-
71
витие граждан, при котором они будут рассматривать все движущие оилы, необходимые для достижения государственных целей, с точки зрения той выгоды, какую государственный порядок предоставляет им для достижения их индивидуальных намерений. Но чтобы добиться такого положения вещей, необходимо просвещение и высокий уровень духовного развития, немыслимые там, где дух свободного исследования стеснен законами.
Этим соображениям не уделяется должного внимания только потому, что сложилось убеждение, будто внешнее спокойствие и нравственность невозможны без определенных религиозных догматов или, во всяком случае, без надзора государства за религиозной жизнью граждан и будто без них гражданская власть не может гарантировать уважение к законам. Между тем влияние религиозных догматов, которым следуют таким образом, как и вообще всякая религия, находящаяся под покровительством государства, требуют строгой и точной проверки. В менее образованных слоях народа веруют прежде всего в идеи воздаяния и наказания в будущей жизни. Такие идеи не уменьшают склонности к безнравственным поступкам, не усиливают стремления к добру, следовательно, не улучшают характер; они действуют только на воображение, тем самым, правда, как все образы фантазии вообще, влияют на характер деятельности; но их влияние ослабевает и устраняется посредством всего того, что ослабляет живость воображения. Если принять во внимание еще и то, что осуществление этих надежд столь отдаленно и поэтому, даже в соответствии с представлениями наиболее верующих людей, столь неопределенно, что идеи раскаяния, исправления в будущем, надежды на прощение, так сильно поддерживаемые определенными религиозными понятиями, в значительной степени постепенно ослабевают и уже не оказывают должного воздействия, и непонятно, каким образом эти идеи могут оказывать более сильное влияние, чем представление о гражданских наказаниях, весьма близких, а при хороших полицейских учреждениях несомненных, которых нельзя избежать ни раскаянием, ни последующим исправлением,— конечно, все это при условии, что граждан с детских лет будут знакомить со всеми последствиями нравственных и безнравственных поступков. Нельзя, конечно, отрицать, что и недостаточно ясные религиозные понятия оказывают на большую часть людей облагораживающее влияние. Сознание, что они являются предметом заботы мудрого и совершенного существа, придает людям больше достоинства; вера в вечное существование поднимает их в собственных глазах, вносит больше обдуманности и планомерности в их действия; ощущение любви и благостности божества создает в их душе подобную же настроенность; короче говоря, религия внушает им понимание того, что добродетель прекрасна. Однако для того, чтобы оказывать подобное воздействие, религия должна быть полностью претворена в совокупность идей и чувств, что нелегко может быть осуществлено там, где дух свободного исследования стеснен И все сводится к вере; должно уже существовать представление о
