Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> Философия -> Гумбольдт В. -> "Язык и философия культуры" -> 162

Язык и философия культуры - Гумбольдт В.

Гумбольдт В. Язык и философия культуры — М.: Прогресс, 1985. — 450 c.
Скачать (прямая ссылка): yaziflosof1985.djvu
Предыдущая << 1 .. 156 157 158 159 160 161 < 162 > 163 164 165 166 167 168 .. 222 >> Следующая

Наибольшую силу и закономерность обнаруживает философская оценка, но и то в основном только там, где она предписывает человеку правила его мировоззрения, а не там, где она пытается раскрыть действительную взаимосвязь его сил в целях углубления своих знаний. Правда, ей удается вполне правильно определить и объяснить отдельные соотношения, но поскольку последние никогда не бывают представлены отдельно и в изолированном виде,— то есть никогда не бывает чистых случаев,— постольку внутренние интеллектуальные и моральные соотношения никогда не получают полностью безошибочного и совершенно исчерпывающего описания.
Наименьшую закономерность обнаруживает чисто историческое рассмотрение материала. Каждая огдельная особенность проявляется здесь так же нерегулярно, как случай и произвол, ее обусловливающие. Но и здесь, если только обозревать большие массы людей и событий, повторяются сходные события с определенной, хотя и менее строгой и труднее уловимой, регулярностью.
Поэтому материал, находящийся в распоряжении сравнительной антропологии, с трудом поддается непосредственно научной и даже чисто теоретической обработке. Но все же в той степени, в какой он может быть эмпирическим, отдельные явления внутри него всегда обнаруживают определенное постоянство, последовательность и закономерность, и эта последняя неизбежно должна возрастать по мере расширения наших знаний, равно как и по мере облагораживания самой человеческой природы и течения времени. Поэтому исследователь должен прежде всего как можно точнее придерживаться действительности, но он обязан сочетать с наблюдением максимально пристальную философскую оценку, во-первых, чтобы теоретически упорядочить массу фактов в соответствии с законами, а во-вторых, чтобы сообразно с законами практически оценить выявленные в ходе наблюдения характеры.
Тот, кто хочет преуспеть в этом и действительно расширить область индивидуального человековедения, должен в определенной
333
степени сочетать в себе различные умонастроения естествоиспытателя, историка и философа. В качестве первого он должен всегда исходить из идеи организации, предполагать сплошную и совершенную регулярность, объяснять все внутренними и собственными силами сущности, рассматривать каждую из этих сил одновременно как цель и как средство и никогда не прибегать к иным объяснениям, кроме физических. В качестве второго он обязан с хладно-кровнейшим беспристрастием задаваться только одним вопросом: „Что произошло?" — и не рассматривать целое, к которому относятся отдельные наблюдаемые им факты, ни как продукт природы, ни как продукт чистой воли и даже не пытаться переходить от причин и законов к конкретным явлениям, но двигаться только в обратном направлении. Ведь историка отличает от естествоиспытателя и от философа как раз то, что ему приходится иметь дело с тем и только с тем, что произошло, а также то, что он рассматривает поле своей деятельности не как область природы и не как область чистой воли, но как царство судьбы и случая, отдельные капризы которого неподотчетны никому. Наконец, как философ, он не должен забывать, что объектом его рассмотрения является свободная и самостоятельная сущность, необходимые движущие силы которой он должен изыскивать за пределами явлений, и что он обязан выдвигать свои суждения в строгом соответствии с законами и идеалами разума.
Что самое трудное, так это то, что эти три столь различных умонастроения не должны, как это случается, действовать порознь при рассмотрении отдельных аспектов характера, но весьма часто должны быть очень тесно взаимосвязаны. Ведь поскольку человек представляет собой свободную сущность в общей цепи природы, то даже то, что от него исходит совершенно самостоятельно, легко приобретает некоторую организацию, а потому даже при достаточно тщательном историческом исследовании характера всегда оказывается необходимым в то же время стараться объяснить его с точки зрения природы и организации, а также идеально оценивать его как самое свободное проявление чисто человеческих сил. Для моральной природы человека нужно также констатировать подвижную организацию, удивительную легкость, с которой она может нечто в себя включать, столь же легко заменяя это на нечто иное при изменении направленности характера. Действительно, мы видим, что, с одной стороны, человек может усваивать некоторые качества таким образом, что они связываются со всей его сущностью, сказываются даже на его физических характеристиках и переходят от него также и к другим людям; но что, с другой стороны, как только дух его обретает иную направленность, он может отбросить предшествующую форму и заменить ее другой. Эта последняя сила часто удивительно активно проявляется в борьбе индивидуальных черт с родовым или национальным характером. Такое, на первый взгляд столь мало понятное сочетание устойчивости и подвижности, бесспорно, находит себе объяснение во взаимодействии чувственных и чисто духовных сил в человеке. Первые всегда стремятся все ас-
334
симилировать, обратить все в привычку и в природу. Напротив, вторым чуждо какое бы то ни было постоянство, основанное не на стабильном согласии с настоящим моментом, а на сохранении предшествующих впечатлений. И хотя в борьбе всегда побеждают духовные силы, чувственные все же не утрачивают своей активности, что в целом и приводит к образованию основного типа натуры, который, однако, перестает быть господствующим, если вступает в противоречие с изменившейся направленностью духа.
Предыдущая << 1 .. 156 157 158 159 160 161 < 162 > 163 164 165 166 167 168 .. 222 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed