Язык и философия культуры - Гумбольдт В.
Скачать (прямая ссылка):
Вышеупомянутых философов интересует место Гумбольдта в истории европейской мысли преимущественно с целью решения актуальных задач, стоящих перед современной философией человека. Поэтому проблема человеческою фактора в языке (антропология языка) приобретает для них особую важность. Эта часть языкознания, однако, сама нуждается в философском обосновании (Cni. об этом: Guram R a m is v i I i. Uber die philosophischen Grundlagen der Sprachanth-ropologie.— „Logos Semantikos", Vol. II. Berlin — New York — Madrid, 1981, 5. 269.)
311
в Риме. Я имею серьезное намерение что-нибудь написать об этом...» «За исследование языка я принялся с большим усердием, чем когда-либо, и оно превосходно увязывается со всеми вышеназванными идеями. Меня бесконечно привлекает внутренняя, удивительно таинственная связь всех языков и прежде всего высшее наслаждение — с каждым новым языком приобщаться к новой системе мыслей и чувств. Ни с чем так скверно до сих пор не обращались, как с языком, и я убежден, что нашел ключ, который делает интересным каждый язык и пробивает путь ко всем языкам. Многое из этого вы можете узнать из моего труда о басках, хогя не все. Мне предстоит еще продолжительная работа и вряд ли удастся все изложить...» 1
В этом письме обсуждаются две независимые с первого взгляда проблемы, а именно — „человечество44 и „национальный характер". Но там же сказано, что тот способ рассмотрения языка, к которому прибегает автор, «превосходно увязывается со всеми вышеназванными идеями». А годом раньше Гумбольдт писал Шиллеру (11 мая 1802 г.), что «...общую энциклопедию языкознания» он всегда связывал «с философией и народоведением» 2.
Извлечения из „Труда о басках", о котором Гумбольдт сообщает в письме Бринкману, в данном сборнике печатаются под заглавием: „Об изучении языков или план систематической энциклопедии всех языков".
Основной тезис, определивший весь путь Гумбольдта как теоретика сравнительного языковедения, впервые выставлен именно в этом сочинении: «Разные языки —это отнюдь не различные обозначения одной и той же вещи, а различные видения ее» (с 349).
Это был совершенно «новый тип научных исследований», посредством которого можно было осуществить «превращение языкознания в систематическую науку» (с 347). „Превращения" не произошло, и о причинах этого будет сказано ниже. Здесь только отметим, что требования о необходимости выявления именно внутренних причин различия индивидуальных характеров, предъявляемые исследователям в „Сравнительной антропологии", приобретают глубокий смысл при философском толковании факта многообразия человеческих языков. Через осмысление многообразия неожиданно открываются два новых аспекта отношения человека с миром: 1. Непосредственно обогащается наше знание о мире и то, что нами познается в этом мире; 2. Одновременно человеческое бытие становится для нас шире, поскольку в языках (в отчетливых и действенных чертах) перед нами предстают различные способы мышления и восприятия.
Отсюда ясно, что мог иметь в виду В. фон Гумбольдт под сравнением языков и как он представлял себе проект „систематической энциклопедии языков". Для Гумбольдта как языковеда, безусловно, «важнее всего» показать, что «язык сам по себе и для себя является
1 „Wilhelm von Humboldt, sein Leben...", с. 493—495. * Там же, с. 432.
313
наиважнейшим и общеполезнейшим предметом исследования» (с. 348), однако, в отличие от традиционных взглядов, он требует рассматривать язык с точки зрения его изначальных и фундаментальных связей с человеком. Необходимость этого вытекает прежде всего из философского анализа языковой способности („metaphysische Analyse des Sprach Vermogens"), раскрывающего форму человеческого бытия, обусловленного языком.
Хотя общее свойство языковой способности охватывает все человечество (являясь в то же время внутренним, объединяющим его началом), однако она не реализована в одном общечеловеческом языке, а осуществляется в многоликом воплощении разнообразия языков. Без учета этого основного положения сравнение языков будет лишено общего исходного принципа, тем самым и смысла, так как будет утеряна нить, связывающая общее с частным, единство с многообразием. Если приемлем тезис Гумбольдта, высказанный в его последнем сочинении, что «создание языка обусловлено внутренней потребностью человечества», тогда должна быть приемлема и другая его формулировка: рассмотреть каждый язык, взятый в отдельности, как «попытку, направленную на удовлетворение этой внутренней потребности, а целый ряд языков — как совокупность таких попыток»г. Отсюда и конечная цель сравнительного языковедения: «тщательное исследование разных путей, какими бесчисленные народы решают всечеловеческую задачу создания языка»2.
«Разные пути» — это не разные звуковые обозначения «одного и того же предмета», а различные способы „видения" его. Это открытие, которое было сделано Гумбольдтом в начале творческого пути, и связанное с ним понятие, закрепленное в дальнейшем (1820 г.) под термином „языковое мировидение" (sprachliche Weltansicht), не следует толковать в отрыве от вышеприведенных рассуждений автора и тех задач, которые он ставил перед сравнительным языковедением. Тем самым мы находим ключ к идее „внутренней формы языка" (innere Sprachform), которая, как бы подытоживая творческую жизнь Гумбольдта, во многих отношениях определила развитие науки о языке 3.
