Православная Педагогика - Шестун Евгений
ISBN 5-89510-010-4
Скачать (прямая ссылка):
Самый путь духовной жизни есть путь познания. По мнению Штейнера, способность высшего познания предполагает такие условия, которые мы обычно называем «моральными». Здесь имеют место и физическая аскеза, и овладение желаниями и страстями, и освобождение души от чувств злобы, вражды, антипатии -все это способы «очищения», без которого не раскрываются, по Штейнеру, духовные очи в нас. «Очищение» всецело зависит от самого человека, имеет дело с «естественной» духовностью, живущей в человеке. «Пути посвящения» не связаны с благодатью Бо-жией просто потому, что для благодати (беря это слово в серьезном его смысле) нет места в мире, как его понимает антропософия (и теософия). Путь восхождения к высшей жизни есть путь совершенно «естественный», совершаемый усилиями самого человека и действиями живущего в нем духовного начала. Это восхождение требует труда над собой, победы над различными препятствиями, встающими из глубины самого человека, требует и «деятельного добра» - добрых чувств и дел, терпения, кротости, благоговения и так далее. Но все эти добрые дела действуют как некие магические факторы, и это очень важно понять для оценки антропософского понимания диалектики духовного возрастания. Значение моральной работы над собой как освобождения от греха в христианстве состоит в том, что она снимает преграду между Богом и человеком, что, изнутри просветляя сердце, она сливает искание бесконечного с обращением к Богу. Христианское понимание духовной жизни в человеке отвергает магию; главное, чего ждет христианин от своего делания - это простоты и смирения, дабы уготовить путь для благодатного вхождения Бога в нас. Духовное возрастание здесь есть «духовная нищета», освобождение от иллюзии, что мы можем «сами» (без Бога, без Его благодатной помощи), без «пребывания в истине», без молитвы достичь чего-либо. В антропософском же учении о путях «просвещения» все творится самим человеком, его духовными усилиями. «В каждом
человеке живет... скрытый высший человек... и каждый может только сам пробудить в себе этого высшего человека», - читаем у Штейнера. Не нужны здесь молитвы, смиренное искание помощи Божией, но очень нужны моральные чувства и действия — и вот почему. «Когда я прихожу в состояние гнева, - поучает Штейнер, - или раздражения, я воздвигаю в мире души вокруг себя стену». Особую ценность, по антропософскому учению, имеет чувство благоговения по отношению к высшей жизни, к духовному миру, как понимает эту жизнь и духовность антропософия.
Учение антропософии о путях восхождения, пожалуй, можно считать педагогичным - и именно в вопросах духовной жизни. Здесь делается попытка очищения и укрепления естественной духовности человека, разбития духовных сил, скрытых в человеке. Кое-чему можно и поучиться, но нельзя не обратить внимания на то, что вся «техника» духовной жизни в антропософии есть именно магия, она покоится на угадывании и управлении некими закономерностями, которым подчинена естественная духовная жизнь. И именно потому, что здесь речь идет о развитии естественной духовности, то есть о возрастании «самости» (конечно, духовной) в человеке, система антропософии углубляет основное раздвоение в духовной жизни, усиливая ту сторону духовности, которая тщится обойтись без Бога, надеется найти в себе, в своей глубине нужную силу. Именно потому путь духовного «восхождения» в антропософии есть усиление «темного полюса» в духовной стороне, он не приближает к Богу, а удаляет от Него.
Сосредоточение на себе, углубление в свои скрытые духовные силы, «очищение» души и магия добрых дел и чувств - все это так далеко от того, как христианство понимает путь спасения, духовную жизнь. «Мужество и доверие к себе — это два светоча, — пишет Штейнер, — которые не должны никогда угасать на пути к тайноведению». «Не существует (для духовного развития) иных препятствий, кроме тех, которые каждый человек сам себе ставит на пути и которых каждый сам может и избежать, если действительно захочет». «Золотое правило тайноведения, - замечает в одном месте Штейнер, — гласит: если ты хочешь сделать один шаг в познании тайных истин, делай одновременно три шага в усовершенствовании твоего характера на пути к добру». Это «золотое правило» с полной ясностью открывает магический характер морали в антропософии — она зовет не к покаянию, которое отдает
человека всецело милости Божией, а к такому очищению сердца, такой праведности, которая отдаляет от Бога, ибо сосредоточивает человека на самом себе.
Учение антропософии о человеке неприемлемо для христианства, несоединимо с ним потому, что оно учит о перевоплощении, тогда как христианство учит о воскресении. Христианство не разделяет в личности духовное и эмпирическое, а утверждает целостность человека, признавая его иерархичность. В антропософии же, как в индуизме вообще, нет подлинной целостности, ибо нет единичности, неповторимости связи духовного ядра личности с ее эмпирией. Не входя в анализ логики персонализма, подчеркнем лишь, что при перевоплощении не раскрывается, а закрывается тайна личного начала в человеке, которое входит в его эмпирию, зажигает в ней свет, светящийся проявлениями своеобразия, неповторимости, единственности, а потом почему-то уходит навсегда из того, что так глубоко «срослось» с этим началом личности. Начало личности, по Штей-неру, по существу самозамкнуто — каждый человек им понимается как особый «род», то есть духовная личность, единая во всех своих перевоплощениях. Как неверно, неприемлемо учение антропософии об отношении духовного начала к эмпирии личности, так неверно само это учение о божественности духовного ядра личности в разных перевоплощениях. Тайна личности гораздо глубже раскрывается в христианском учении о том, что каждый человек живет в эмпирической форме лишь один раз, ибо при различении духовного ядра личности и эмпирической ее «оболочки» мы все же должны признать столь существенное, столь глубокое их единство, что перевоплощение просто невозможно: оно есть некая смерть той личности, какая была в первом воплощении. А «остатки» личности (и разве это мыслимо?), которые собираются в новом воплощении, есть нечто уже новое. Эмпирическая сторона в человеке не есть «костюм», «одеяние» или «оболочка», а есть выявление личности, ее жизнь.
