Записи физика экстрасенса Илья чусов - Чусов И.В.
Скачать (прямая ссылка):
Я увлекся этими мыслями, написал статью, запустил в Интернет, принес ее МК и прокомментировал. Идея ему как будто понравилась именно потому, что была достаточно сумасшедшей.
— Забавно... Но все-таки, почему Бог так жесток?
— Бог-Отец создает глобальную сетку сценариев на все события во все времена. Это Его зона ответственности. Нас он помещает в нужное место в нужное время, и... плывите сами. Иначе, где же наша богоподобность? Если у нас нет свободы выбора, то мы не можем нести ответственность, и не можем быть частицей развивающегося Бога. Это наша жестокость, а не Его. Мы методом проб и ошибок учимся выбирать добро.
— Забавно... Но тогда ты должен дать ответ на контрольные вопросы. Например, в чем смысл жизни?
— Попробую. Каждый из нас — маленькая, мутная голограмма Бога-Сына. На Земле мы в командировке для решения какого-то частного вопроса Его воспитания. У каждого свое задание, своя миссия. Надо ее найти и реализовать. Человек вовсе не рождается для счастья, как птица для полета. Но он не рождается и для скорби. Короткий период счастья — награда за достижение, уход в сторону — неприятности. Жизнь должна быть в полоску, как стиральная доска, от задачи к задаче. Если ты слишком долго счастлив, подумай, не сняли ли тебя с дистанции... Смысл жизни — в накоплении и усвоении личной этической информации.
Впрочем, все это темы третьей части, здесь я излагаю свои идеи кратко, конспективно, только чтобы была ясна суть наших разговоров. А подробности будут позднее...
Однажды звонит Кира Михайловна (вторая жена МК) и приглашает к ним на посиделки в очередную субботу. Эти встречи происходили неоднократно к взаимному удовольствию и всегда на их территории — по просьбе Романовских. Выработался определенный ритуал. За столом сидели вчетвером: МК, Кира Михайловна, я и моя Оля. Иногда бывала Александра Михайловна — дочка (они звали ее «Шуренок»). Стол всегда был не изобильный, но благородный, обязательно с какой-нибудь изюминкой. Напитков всегда было в меру. Кира Михайловна, в отличие от многих других хозяек, замученных приготовлениями закусок, была полноправным участником всех разговоров, поскольку не прислушивалась к тому, что делается на кухне, а вела себя непринужденно. Она вполне могла быть хозяйкой салона, поскольку ей было что сказать. У нее идеи были...
В этот раз моя Оля что-то заартачилась: надо проводить посевную на даче, давай, дескать, перенесем. Потом женщины нашли компромисс, поскольку Кира Михайловна тоже рвалась на посевную (была середина апреля) и хотела устроить последнюю в зимнем сезоне встречу до своего майского отъезда на дачу в Сильверстово... Посидели хорошо, а меньше чем через месяц мы Киру Михайловну похоронили. У меня остались две видеопленки... Она очень заразительно смеялась...
Чтобы охарактеризовать их отношения, я воспользуюсь пронзительными словами удивительного мастера, написавшего эти стихи за шестнадцать лет до рождения МК:
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
Я бы отнес эти слова к началу их сближения. А потом:
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной молю ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
А в разговорах с МК и Кирой Михайловной я узнал много поучительного...
После смерти Киры Михайловны, когда МК стал совсем «невыездным», мы с ним встречались примерно раз в три недели у него дома в основном на кухне, иногда заходили в его кабинет, если требовалась книжная ссылка. Кстати, те книги, которые стояли в его кабинете на видном месте, совпадали иногда с моими. Вспоминается редкое издание С. Лема, где впервые была опубликована его повесть «Непобедимый», книжка К. Симонова в бумажном переплете «Записки Лопатина» и др. Единственный раз, когда МК был у меня дома, он вцепился в «Письма к другу» Светланы Аллилуевой и отвлекся от чтения только тогда, когда я предложил ему взять эти «Письма» с собой. Он благополучно их зажал, но я не в обиде. Кажется, я потом видел их у него дома.
Наши с ним посиделки начинались часов в двенадцать, в час дня и заканчивались в четыре-шесть вечера, когда возвращалась с работы дочка. Больше в доме никого не бывало. Телевизор всегда выключался. В более ранние годы доставалась водка (чаще всего «Старка»), потом я стал вместо водки приносить литровый пакет полусухого вина. Обычно мы не обедали (хотя Александра Михайловна обед всегда оставляла), потому что неохота было разогревать — что случалось в холодильнике, тем и закусывали. Все это время мы проводили в разговорах.
Пару раз в 2002 и 2003 годах я выезжал к МК на дачу. В обоих этих случаях Александра Михайловна звонила мне и говорила, что папа на даче остается один на два-три дня, и если у меня нет других планов, то хорошо бы мне приехать и разделить его одиночество. Ехать было не близко: часа два-три, за Малоярославец до станции Сляднево.
