Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> Лингвистика -> Виноградов В.В. -> "Русский язык" -> 48

Русский язык - Виноградов В.В.

Виноградов В.В. Русский язык — М.: Рус.яз., 2001. — 720 c.
ISBN 5-200-03017-Х
Скачать (прямая ссылка): russkiyyazik2001.djvu
Предыдущая << 1 .. 42 43 44 45 46 47 < 48 > 49 50 51 52 53 54 .. 482 >> Следующая

15. Непродуктивны презрительные клички, возникшие вследствие персонификации слов с живым отвлеченным и собирательным суффиксом -щин(а) • деревенщина, военщина и др. Ср. мужчина.
16. Единичны просторечные слова с отвлеченным суффиксом -ин(а), подвергшиеся переосмыслению и получившие значение лица, например старина: «Эх, ты, старина, старина, до седых волос дожил, а ума не нажил» (Н. Некрасов, «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»),
17. Единичны слова с мертвым фамильярно-ироническим суффиксом -ен(а): гулена, сластена.
18. Известны отдельные разговорные слова с мертвым ласкательно-шут-ливым суффиксом -он(я): тихоня, ср. области, брюхоня. В категорию общего рода входят и отдельные слова с ласкательно-фамильярными суффиксами -ул(я), -уш(а) (милуша, капризуля и т. п.).
19. Немногочисленны (этимологически еще осмысливаемые) метонимические обозначения лиц по отвлеченным качествам и действиям с суффиксами -н(я), -от(а): родня (ср. он мне родня); суета (в значении: суетливый чело-
т
век) ('ср. сирота)*. Ср. у Лескова в рассказе «Бесстыдник»: «А Евграф Иванович — милота бесценная — еще больше сконфузился и шепчет».
20. Единично просторечное святоша (ср. ц.-кн. по происхождению слово мужского рода юноша). Ср. также устар. чинуша с суффиксом -уш(а).
21. Изолированно стоит: левша (ср. области, правша).
22. Отдельные просторечные слова на -д(а): балда, дылда.
23. Одиноко бранное: стерв-оз-а (из жаргона бурсаков или медиков; ср. нервозный субъект).
24. Очень разнообразна, но в литературном языке непродуктивна группа слов с глагольной основой и суффиксом-окончанием -а, -я: брюзга, горемыка, выжига, егоза, задира, заика, зуда, мехоноша, книгоноша (отглагольный суффикс -ноша), невежа, невежда, недотрога, недотепа, недотыка, непоседа, нуда, зануда, обжора, оглода, подлиза, пролаза, проныра, пустомеля, повеса, разиня, раскоряка, расстрига, растрепа, растяпа, рева, соня, сутяга, таранта и другие подобные. Ср.: калека, рохля и т. п.
25. Сюда же присоединяются отдельные бранные слова, презрительные клички, иронически-пренебрежительные характеристики: дока, шельма, ханжа, фефела, простофиля, бука и др. Ср. собирательные и лично-характеристические: шантрапа, шушера, шпана, шатия и некоторые другие.
К границам этой категории общего рода приближаются бранные обозначения мужчин, пренебрежительные или иронические клички, экспрессивные характеристики, вообще красочная вереница слов женского рода, метафорически или метонимически применяемых к человеку независимо от пола. Например: шляпа, стерва, башка (арго), голова (умная голова), ср. устар. городской голова; коломенская верста, душка (буржуазно-институтск.), змея («не человек — змея»), крошка, глухая тетеря, лиса, свинья, пила и т. п. Ср.: бестия, каналья.
В этом кругу обращает на себя внимание процесс индивидуализации бранных слов женского рода, имеющих собирательное значение, но свободно применяемых к единичным лицам обоего пола, например: шантрапа, шпана, гольтепа и т. п.**
Однако необходимо решительно отделять слова общего рода, в которых значение лица мужского пола выражается в формах мужского согласования (несчастный горемыка), от таких слов женского рода, применение которых к лицам мужского пола не вызывает изменений в их роде (тупая пила —в применении к человеку). На опасность смешения этих категорий указывал акад. А. И. Соболевский. Он предостерегал от попыток связать с категорией общего рода такие выражения: «Ах ты баба, мокрая курица!» «Всякое слово на -а женского рода, — писал Соболевский в рецензии на книгу Э. А. Вольтера о грамматическом роде, — может быть прозвищем, фамилией: этот Земляника, этот Яичница, но нет никакого основания слова земляника, яичница ставить на одну доску со словами воевода, гуляка» 55.
Вся эта разнообразная гамма экспрессивно-смысловых оттенков развилась на основе слов женского склонения на -а.
* Ср. грамматические и семантические замечания по этому вопросу в кн.: СоЧоп С. Le developpement de sens du suffix -ala. Lund, 1918, cap. 3—4. Ср. также у А. А. Потебни (Из записок по русской грамматике, т. 3, с. 621—622) [396 — 397]. А. А. Потебня неопровержимо доказал, что вовсе не обязательно было значение отвлеченности для перехода слов женского рода в категорию общего рода, даже по отношению к отдаленным эпохам (между прочим, и в словах на -ота).
** Ср. статью W. Christiani «Lexikalische Lesekomer» о бранных словах в «Archiv fur slavi-sche Philologie», Hft. 3-4, 1913, Bd. 34, S. 348. Характерно, что и в современном русском языке значение собирательности в применении к живым существам часто сопровождается яркой экспрессивной окраской слов и суффиксов. См.: Braun М. Das Kollektivum und das Plurale tantum im Russischen. Leipzig, 1930, S. 98.
74
В современном литературном языке категория общего рода в общем^ малопродуктивна. Слова женского рода на мягкий согласный с нулевым окончанием именительного падежа (вроде мразь, дрянь, рвань, голь, нечисть и т. п.) не переходят в категорию общего рода (ср. вульг.-бранн. сволочь; ср. употребление возникших в 20 —30-х годах XIX в. слов бездарность, посредственность, знаменитость, невинность и некоторые другие; ср. ничтожество). В категории общего рода господствуют слова на -а с яркой экспрессивной окраской. Большая часть их принадлежит разговорному языку или фамильярному просторечию. В этом окружении отслоения старой церковно-книжной, высокой лексики подвергаются презрительно-иронической переоценке (ср. слова мужского рода на -а: зазнавшийся вельможа; ср. возможность лишь иронического применения к современным явлениям таких слов, как воевода, винопийца, вития и т. п.). Или же славянизмы сохраняются как официальные термины (например: судья, убийца, матереубийца и т. п.). Яркая экспрессивная окраска, свойственная почти всем словам общего рода, подчеркивается несоответствием их строения и значения. Вся эта сложная гамма смысловых оттенков воздвигается на основе класса слов женского рода. Применение слов женского рода к мужчинам и порождает своеобразную экспрессивную окраску этих слов. В этом явлении пережиточно отражается социальное положение женщины, отношение к женскому полу*. Перенос слов с формальным признаком женского рода (с морфемой -а) на лица мужского пола стал красочным средством языковой изобразительности. Но это, конечно, не значит, что все слова общего рода на -а проходят непременно через класс женского рода. Таким образом, категория рода имеет в русской языковой системе не только прямые, но и переносные, экспрессивные значения (ср. закрепление некоторых слов на -а только за мужским родом, например молодчага, повеса и другие подобные; ср. мужчина). Все эти языковые факты доказывают больший грамматический вес женского рода сравнительно и соотносительно с мужским (ср. праздношатайка у Гоголя в «Мертвых душах», образованное из праздношатай; ср. попрошайка). В этих фактах заключается также наглядное доказательство живого содержания категории рода. Категория рода имен существительных (как и категория числа и падежа) по своему значению резко отличается от категории рода имен прилагательных и даже прошедшего времени глагола (форма на -л), несмотря «на известную долю самостоятельности в роде глагола»**. Она является не только грамматической, но и лексической опорой значения предметности.
Предыдущая << 1 .. 42 43 44 45 46 47 < 48 > 49 50 51 52 53 54 .. 482 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed