Русский язык - Виноградов В.В.
ISBN 5-200-03017-Х
Скачать (прямая ссылка):
1 Ср. замечание о такого рода словах в «Русском синтаксисе» А. М. Пешковского: «Неверно было бы считать такие одиночные слова и сочетания предложениями, хотя бы и неполными. Это
661
говоря: «Слова, обозначающие различия в чувствованиях (?), вызываемые в говорящем процессом суждения о предметах мыслей, обозначенных полными словами» (так Фортунатов определяет слова типа да, нет, конечно, вероятно), ничего общего не имеют ни с одним из вышеперечисленных трёх разрядов «частичных слов». Это вовсе не «частичные слова» в том смысле, как предлоги, союзы или усилительно-ограничительные частицы. То же придётся сказать о другой разновидности четвёртого класса частичных слов. Сюда относятся «частичные слова, которые обозначают данное предложение как взятое из речи другого лица, например, русское мол». Очевидно, что значения этой категории слов по существу своему резко отличны от семантических функций трёх предшествовавших разрядов «частичных слов». Выступая в роли субъектно-стилистического ключа к речи, относя речь к её «автору», к субъекту, «вводные» слова образуют в русском языке очень богатую категорию «модальных» слов. Мол нельзя отделять не только от таких слов, как дескать, будто (ср. у Н. С. Лескова в «Печорских антиках»: Несчастная полная дама так и жила, будто, в деревне и пошла, будто, она один раз с внуками в лес гулять и т. п.), но и от таких, как наверно, действительно, по-видимому, видно, может быть, несомненно и т. п.
Возникает вопрос: почему Фортунатов, вопреки синтаксическим различиям, помещает в группу слов, названных им «частичными», совершенно разные, не подходящие под его же определение категории слов? Бросаются в глаза две причины. Прежде всего ясно, что Фортунатов склонен к фетишизации звуков, звуковой формы в слове1. Его «частичные слова» в преобладающем большинстве (кроме связки и некоторых утвердительных слов) не только лишены способности морфологического разложения на элементы, на морфемы, но и фонетически «частичны», т. е. ограничены в объёме. А сюда присоединяется и семантическая частичность, т. е. отсутствие в этих словах «вещественного отношения», указаний на мир предметов, качеств, признаков и действий. Но тут-то и обнаруживается другая, и притом основная, причина суммарного выделения частичных слов. Фортунатов, несмотря на своё принципиальное отрицание теории «частей речи», находится всецело под влиянием этой теории. Учение о «частях речи» предопределило его классификацию слов. Частичные слова отделены от «полных слов» именно потому, что они не «части речи» и не «члены предложения». Этот отрицательный признак и даёт Фортунатову право сблизить «вводные» и утвердительные слова (да, нет, конечно и т. п.) с союзами или с вопросительными частицами.
Выделяя частичные слова в особую группу, Фортунатов знал, что это — «слова», т. е. что соответствующие «звуки и комплексы звуков» оформлены и функционируют как слова. Форма слова здесь обусловлена и оправдана семантически и синтаксически. Правда, синтаксические признаки частичных слов заключаются не в морфологическом строе самих слов, а извлекаются из анализа их функций в сочетаниях слов. Таким образом, понятие принципиальной грамматической оформленности слова, хотя по отношению к частичным словам и не применяется Фортунатовым и даже отрицается им, но, на самом деле, подразумевается2.
только фразы, т. е. интонационные единицы, но не грамматические... У нас нет при этом никакой мысли, а следовательно, и никакого предложения: мы высказываем только утверждение, т. е. утвердительное отношение наше к высказанной ранее мысли» (ср. такое же употребление вопросительных частичных слов и повелительных), А. М. Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, изд. 5-е, М., 1935, стр. 365.
1 Для понимания фортунатовского учения о форме слова, кроме общего курса «Сравнительного языковедения», важны также два частных исследования Ф. Ф. Фортунатова: «Критический разбор сочинения проф. Г. К. Ульянова «Значения глагольных основ в литовско-славянском языке», СПБ, 1897, «Сборн. Отд. русск. яз. и словесн. Акад. наук», т. 64, № 11, и «О залогах русского глагола», «Изв. Отд. русск. яз. и словесн. Акад. наук», т. IV, кн. 4.
2 Характерно, что Фортунатов, отрицая в корневых языках «формы отдельных слов», допускает в них, однако, «другие формы, именно формы сочетания слов в словосочетаниях (образуемые видоизменениями в порядке расположения слов, сочетающихся в словосочетаниях)» (стр. 217).
662
Впрочем, синтаксические функции и признаки «частичных слов» Фортунатовым описаны явно недостаточно и неудовлетворительно. Не приняты в расчёт, например, ни порядок слов, ни характер связи их с окружающими или соседними словами, ни интонация, ни ударение (ср. синтаксический анализ «частичных» слов в работах А. М. Пешковского). Однако в фортунатовском анализе частичных слов наблюдается естественное и правильное стремление объединить грамматические дифференциальные признаки слов с семантическими. На этой основе и утверждается противопоставление частичных слов «полным» словам.
