Русский язык - Виноградов В.В.
ISBN 5-200-03017-Х
Скачать (прямая ссылка):
Теория К. С. Аксакова была углублена проф. Н. П. Некрасовым**. Проф. Некрасов старался устранить двойственность признаков — количественных и качественных в определении категории вида. «В русском глаголе качественность формы бросается в глаза с первого взгляда... Качественность действия заключается в свойстве его проявляться кратко или быстро и медленно или продолжительно. Краткость и продолжительность проявления действия соответствуют сжатости и растяжению формы»128***. «Будучи свойством, продолжительность действия может проявляться в различной степени, т. е. она может быть меньшею и большею продолжительностью. Наименьшая продолжительность будет, конечно, та, в которой начало действия совпадает в сознании с концом его... Напротив, наибольшая продолжительность будет, конечно, та, в которой конец действия представляется для сознания наиболее удаляющимся от его начала»132. В этих случаях «сама продолжительность представляется сознанию
* Выдвигание вида на первый план в системе спряжения русского глагола исторически обусловлено потребностью подчеркнуть национальные особенности русского языка, его отличия от западноевропейских языков. Показательно единодушие в этом вопросе между такими разными грамматистами пятидесятых годов, как К. С. Аксаков и С. Шафранов. Характерен протест Шафранова против отнесения разных форм вида (колоть, кольнуть, называть) к разным словам: «...между формами колоть, кольнуть, калывать разница н значении не лексикографическая, а только синтаксическая» 125. По Шафранову, образования с суффиксом -ну- для обозначения однократности и мгновенности действия не составляют самостоятельных слов, а являются лишь формами основного глагола (двинуть — двигать и т. п.). Точно так же производные формы на -ывать, -ивать относятся к числу форм основного глагола, а не образуют самостоятельного спряжения. «Приученные латинской грамматикою видеть в темах venire, venisse. venturum esse различие времени... и находя у себя... в каждой простой форме неопределенного наклонения особый, самостоятельный глагол, иностранцы... приступили к разъятию нашего спряжения: так, например, глагол колоть раскололи на три глагола: колоть, кольнуть, калывать и стали спрягать каждый из них отдельно»126.
** Аксаковскую теорию видов разделял А. Гильфердинг 126а, но подчеркивал ту мысль, что славянская категория вида — это категория качества (в отличие от литовского языка, в котором видовые различия выражают категорию количества).
Известный славянофил И. В. Киреевский писал К. С. Аксакову по поводу его брошюры «О русских глаголах»: «Формы спряжения русского глагола выражают не одно время, но еще и другие качества действия, и потому вы правы против Ломоносова и его последователей, смешавших эти другие качества с категориею времени, — и против Фатера и Боппа, раздробивших один глагол на многие разные, смотря по различному его выражению различных качеств того же действия»127.
*** Эта мысль о звуковом «символизме» видов русского глагола, о соответствии между расширенной формой глагола и «расширенным кругом самого действия» восходит к Каткову 129. «Действие ощутимое (определенное) любит форму краткую, спряжение быстрое, и потому глагол для его означения сокращает свою этимологическую форму; наоборот, для означения действия мысленного (неопределенного) глагол расширяет свою форму и переходит в класс, где образовательный характер сильнее»130. «Для выражения отдаленности или давности действия язык прибегает к характеру а... глагол дать, распространяясь, принимает а — выходит даять и давать (эвфонич. вместо да-ать)', расширяясь далее, для означения действия давнего, он принимает снова характер о, и выходит форма давывал ( — дававал); был, бывал, бывывал... В подобных формах новый вес сообщается глаголу продолжением коренного слога, т. е. переходом ударения с конца к началу. Указанный нами символизм глагольных форм существовал с неменьшей силой и в древнем языке церковнославянском»131.
399
повторяющеюся от времени до времени»133. Эта «кратность, будучи степенью продолжительности, главным образом имеет качественное значение, выражая особую силу, энергию действия в его проявлении» 134. Однако «таким пониманием кратности действия мы не хотим и не может отрицать безусловно количественности ее значения для действия, но желаем лишь сохранить ее существенное значение, значение качественное, которое может легко переходить и в количественное»135. «Качественность русского глагола представляет три главных степени своего проявления:
1) краткую (двинуть, махнуть, — В. В.),
2) продолженную (двигать, махать, — В. В.),
3) кратную (двигивать, махивать, — В. В.)»1Ъ6.
Основой видовых изменений глагола является «продолженная степень» (т. е. несовершенный вид). В форме продолженной степени «продолжительность действия представляется сознанию независимою от проявления действия на самом деле»137, т. е. как свойство, которое может проявляться (например: двигать, катать). «Форма продолженной степени (т. е. несовершенного вида. — В. В.) существует у всех глаголов. Остальные две формы могут быть и не быть, смотря по смыслу действия, выражаемого продолженною степенью... Но вообще продолжительность легче может быть усилена, чем сокращена; ибо усиленная продолжительность есть все-таки не что иное, как та же продолжительность, а краткость есть как бы уничтожение, отрицание продолжительности...» 138. Поэтому, по мнению Некрасова, «в русском языке встречается гораздо менее форм краткой степени (т. е. совершенного вида), чем форм кратной степени»134. Этот упор на «многократный» вид, свойственный по преимуществу устной речи и народной словесности, обличает народническую основу грамматических построений Н. П. Некрасова. И все же эти грамматические построения не находили поддержки в живых фактах русского литературного языка XIX века. Н. П. Некрасов, так же как и Аксаков, считал все соотносительные видовые варианты формами одного и того же глагола.
