Грамматика современного башкирского литературного языка - Юлдашев А.А.
Скачать (прямая ссылка):
Как известно, в башкирском языке при именном сказуемом могут употребляться модальные слова икэн, имеш, которые придают высказыванию соответствующий их значению модальный оттенок; rKbiyuui тигтем кэбэн имеш fTo, что я принял за шалаш, оказывается, стог’. Точно так же и наречия, выступая в позиции сказуемого, могут принимать указанные модальные слова: Бында елэк куп икэн fTyT ягод много, оказывается (фольк.); Tbiuima h а л fK и л с а, имеш 'На улице, оказывается, прохладно’. В этих предложениях модальные слова икэн и имеш, входя в состав паречного сказуемого, осложняют его значение оттенками внезапного умозаключения или удивления. Слово имеш может внести также отте-пок сомнения: У г а барыбер, имеш 'Ему якобы безразлично’.
Для передачи отрицания, как и ири именах, употребляется с лоно тугел: Халык куп тугел 'Народу немного’; Бына шулай, э кирекенсэ тугел cBot так, а не наоборот’.
ГЛАГОЛ
Категориальное значение глагола как части речи составляет обозначение действия в его процессуальпости. В лексико-семантической основе глагола наряду с номинацией процессуального действия заложены определенные параметры, характеризующие именно живое действие: соотнесенность с его производителем, а в ряде глаголов с определенным объектом в его обобщенном представлении. Так, глагол йом- 1) 'смыкать, зажмурить’,
2) 'закрыть, сомкнуть’ по своей семантике предполагает соотнесенность со строго определенным субъектом, наделенным уже заданным объектом — глазами (в первом своем значении), ртом и ладонью (во втором значении). Эти и сходные синтаксические потенции однозначно вытекают из самого лексического значения глагола, имплицитно «записаны» в нем таким образом, что носитель языка, осмысливая содержание глагола на собственно лексико-семантическом уровне, одновременно воспроизводит и их.
Процессу ал ьность несовместима с предметностью, составляющей категориальное значение имени существительного. Соответственно осмысление действия как процесса, характерное для глагола, уже само [по себе исключает возможность его понимания как предмета, и наоборот. В силу этого глагол без соответствующего оформления даже как лексема не может стать именем существительным (и наоборот), хотя действие в принципе может быть осмыслено не только как процесс, но и как предмет 1 (ср. уйыи 'игра5 и уйна-'играть’, улем 'смерть’ и у л- 'умирать5, а также шау-шыу 'гвалт, шум’ и т. п.). Эти две части речи полярно противопоставлены друг другу даже на уровне лексико-семантическом, в том числе и в виде корневых морфем 2. Поэтому собственно глагольная лексема (а не имя действия, образованное от нее), в отличие от всех остальных частей речи, не субстантивируется, тем более
1 Обозначением действия без указания на его процессуальность может быть в принципе и местоимение типа был 'это', onto 'это’.
2 Наличие единичных синкретических корней типа шш- 'нарывать’, иіеш 'нарыв’, представляющих, HO всей нероятности, неэтимологическую ОМОНИМИЮ В результате метафори lIecVvtHO переноса значения действия на его результат, не противоречит этому.
14 Заказ Лй 1919
209
в своих спрягаемых грамматических формах, являющихся морфологическими разграничителями.
Действие, выражаемое глаголом, в известном смысле может быть рассмотрено как признак предмета. Ho его процессу ал ьность, динамичность не совместима с номинацией признака, передаваемого другими частями речи, в частности именем прилагательным, характеризующим статический признак. Соответственно глагольная лексема противопоставлена и частям речи, выражающим признак предмета 3. Пр отивоиоставлена она и всем остальным частям речи. В данном случае также обоюдно исключена возможность конверсии. Таким образом, глагольная лексика вообще непроницаема. Правда, глагол необычайно широко используется для образования других частей речи, как и наоборот. Ho эго возможно исключительно при условии, если он принимает соответствующую словообразовательную форму. Другие части речи вовлекаются в ряды глагола при таком же строгом условии, однозначно характеризующем производное слово только как глагол.
Б отличие от других частей речи глагольная лексика непроницаема и для прямых иноязычных заимствований, в том числе и глаголов, которые в необходимых случаях используются лишь в качестве производящей основы, неизбежно принимающей глагольную словообразовательную форму. И это вовсе не потому, что глагол не нуждается в них, а исключительно по незыблемым законам глагольной морфологии.
Морфологически не охарактеризованы лишь корневые глаголы, насчитывающие максимум 600 морфем, и производные сложные глаголы, образо-ванные с их помощью за счет других частей речи и иноязычных заимствований. Все остальные глаголъпые лексемы, составляющие половину глагольной лексики, насчитывающей минимум 15 ООО стабильных слов, уже в своей словарной форме отмечены глагольными словообразовательными морфемами. однозначно характеризующими их с точки зрения категориальной принадлежности.
Независимо от того, имеет ли лексическая основа глагола словообразовательную форму глагола или нет, она немыслима вне грамматической системы глагола. Глагол, как лексема, выделяется, собственно, лишь теоретически. И то весьма условно. Правда, лексическая основа глагола внешне, т. е. графически, совпадает с формой 2-го лица ед. числа повелительного наклонения, которая, однако, на деле немыслима без формального выражения — императивной интонации, местоположения глагола в предложении 4, структуру и семантику которого она предопределяет, эллипсиса подлежащего. Это совпадение, по существу, является лишь омографическим. Глагольная лексема принципиально не может быть вне системы словоизменения. Это и естественно. В глагольной лексеме обозначаемое действие представлено лишь в крайне абстрагированном его выражении, вне пространства и времени. Между тем, живое действие, как бы оио ни было абстрагировано от неисчислимого множества его конкретных разновидностей и проявлений, не может быть вне этого измерения, вносимого как раз грамматическими категориями глагола, специально предназначенными для уточнения конкретных условий его проявления.
