Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
* * *
Такова же роль ритуала по отношению к поэзии (и конкретно к созданию поэтических текстов)28, а также к праву ("закон"), морали, этике, религии, о чем не раз и достаточно убедительно писалось многими исследователями29 Более интересно то, что, по сути дела, аналогичную роль ритуал играет и по отношению к языку - и не только косвенно (через поэзию), но и непосредственно. Включенность O ритуале. Введение в проблематику
21
языка в ритуал несомненна, причем в этом случае имеет смысл говорить об осознанном отношении к языку в ритуале. Ранее была высказана мысль о том, что в ряде традиций (в частности, в древнеиндийской) в круг жрецов включался и "грамматик", в функцию которого входил контроль -над правильностью (адекватностью) речевой части ритуала30. Это предположение объясняет и ту глубокую связь (в частности, зависимость) между грамматикой и ритуалом, которая отмечается для ряда ритуально богатых и лингвистически чутких традиций31, и поразительное сходство одераций, совершаемых грамматиком, с тем, что делает жрец. По сути дела, грамматик совершает по отношению к тексту те же операции, что жрец по отношению к жертве. Они оба расчленяют, разъединяют первоначальное единство, идентифицируют разъединенные его части, т.е. определяют их природу через установление системы отождествлений (в частности, с элементами макро- и микрокосма), синтезируют новое единство, не только артикулированное и организованное, но и осознанное через повторение и выраженное в слове, что придает достигнутому "вторичному" единству (усиленному) силу вечности (ср. мотив вечного, "неуничтожаемого" слова, непобедимого временем), с одной стороны, и большую структурность, лучшую воспринимаемость и, следовательно, возможность быть верифицируемым— с другой.
Но и в ином отношении смысл деятельности поэта-"грам-матика" и жреца совпадает: оба они борются с хаосом и укрепляют "космическую" организацию, ее принцип, твердое, устойчивое место, в котором пребывает божественное и сакральное32. Поэт и грамматик, устанавливая связи между разъятыми частями, строят "образ мира, в слове явленный", подобно жрецу, который в ритуале строит (в частности, с помощью слов) сам этот мир. И тот и другой контролируют этот мир, делая все, чтобы, преодолев эн-тропические тенденции, сохранить с мы с л мира (и языка как образа мира), развить и усилить его. Наконец, вопрос об отношении языка к ритуалу имеет и еще одну, может быть наиболее важную, сферу отражения — глоттогенез. При всех неясностях в этом вопросе только применительно к этой сфере можно с достаточным (хотя и неокончательным) вероятием говорить о ритуальном происхождении языка, имея при этом в виду, что именно ритуал был тем исходным локусом, где происходило становление языка как некоей знаковой системы, в которой предполагается связь означаемого и означающего, выраженная в звуках. Многое, видимо, свидетельствует о том, что ритуал (во \ всяком случае, тот "предритуал", который находит себе \ аналогии и вне человеческого общества, например у прима-\ т°в, некоторых видов животных и насекомых, образующих коллективы", и т.п.) древнее языка, предшествует I му и во многих важных чертах предопределяет его. Обращает на себя внимание ^ольшое количество "невербальных" Ритуалов (в одних случаях эта "невербальность" искоГйга, в других вторична, но тем не менее характерна как знак возвращения к первоначальному типу, к "невербальному" модусу) или таких ритуалов, в которых "вербальная" часть невелика, видимо, вторична и, главное, по сути дела, ^e-^язатігльна: она выступает нередко как средство дублирования (частичного), элемент экспрессии, подчеркивания, как сноска или комментарий, своего рода "просодическая" подсистема, присоединяемая к основной ("невербальной") системе. По-видимому, лишь в ходе постепенного развития в недрах ритуала формировался язык, перенимая функции, исполнявшиеся ранее другими системами. Тем не менее частые случаи табуирования "вербальной" деятельности во время ритуала или явное преимущество, отдаваемое делу ^ церед словом, говорят о многом — и в генетическом аспекте, и в плане исходной внутренней независимости ритуала от слрва,. от языка, отчасти сохраняемой в архаичных ритуалах, отчасти же сознательно воспроизводимой.
И наконец, еще одна филиация темы ритуала и языка. Многие исследователи ритуала, имеющие возможность работать в полевых условиях, неоднократно указывали на весьма ограниченную способность информантов (в частности, участников ритуала, казалось бы, знакомых со всеми его тонкостями) к "вербализации" ритуального действия, к категориальному, "внеконтекстному" описанию ритуала (ср. Малиновский, Тэрнер и др.). Между реконструируемой с достаточной надежностью и вполне удостоверяемой независимой проверкой семантикой ритуала и предлагаемыми ее объяснениями со стороны участников ритуала в архаичных коллективах неизменно образуется резкий разрыв, объясняемый, как указывает Тэрнер, неспособностью информантов к "вербализации" инвариантных характеристик ритуала, зависящей от невозможности выхода из них за пределами конкретного ритуальногр процесса33. Сказанному не противоречит наличие туземной интерпретаторской традиции, которая в ряде случаев дает весьма сложные и глубоко дифференцированные описания тех или иных элементов ритуала. То же можно сказать о традициях, ритуал которых зафиксирован в письменной форме и предполагает длительную комментаторскую практику, осуществляемую в замкнутых и специализированных жреческих корпорациях.
