Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
или же в горе из-за похищения их супруги Драупади иноземным царем (257.4—10). В таких случаях непосредственной целью беседы является снятие эмоционального напряжения "младшего" члена коммуникации, смягчение, ликвидация возможных последствий духовного кризиса и выработка правильной линии поведения.
Отметим, что двоякая цель словесной коммуникации с трудом поддается разграничению даже тогда, когда статика местонахождения адресата беседы сменяется динамикой его перемещения в пределах "лесного" пространства (паломничество по тиртхам) ассоциированность мифологической информации с конкретным местом маршрута должна, казалось бы, едва ли не полностью вытеснить общую психотерапевтическую направленность бесед. Но если вспомнить, какой именно психологический момент в душевном состоянии Юдхиштхиры предшествовал его паломничеству к святыням (тоска по Арджуне — гл.85, жалобы на судьбу — гл.92), то оказывается вполне отчетливой взаимосвязь информаци-онно-приобщительного и психотерапевтического аспектов целенаправленной словесной коммуникации. Эти аспекты эпической беседы в совокупности соответствуют, по-видимому, двоякой функции посвящения, регулирующего отношения посвящаемого с обществом одновременно на двух уровнях — социальном и индивидуально-личностном.
Как для начала, так и для конца словесной коммуникации отмечается двойное пространственное перемеще-ние участников. Риши или божества являются туда, где находятся Пандавы, обычно без всякой выраженной мотивировки, которая оправдывала бы их внезапное появление, что подчеркивает имплицитную ясность мотивированного начала коммуникации. Не столь определенный по мифологической локализации небесный "социум" риши, медиаторов между богами и людьми, а также "социум" богов (небеса) являются чужими как по отношению к "асоциальному социуму" лесных отшельников, в котором временно оказываются Пандавы, так и по отношению к обычному социуму эпических героев, от которого они временно отторгнуты. Следовательно, для словесной коммуникации Пандавов с риши и божествами изначально задана ситуация контакта "своего" и "чужого" социума. Напомним о роли контакта "своего" и "чужого" рода в племенной инициации: посвятитель принадлежит к иному роду, нежели посвящаемый. То же противопоставление "своего" социума "чужому" соответствует потлачеобразной ситуации "хозяева — гости": в роли "хозяев" выступают "младшие", пассивные партнеры словесной коммуникации, а в качестве "гостей" — "старшие", т.е. боги и риши, которым принадлежит ведущая партия в беседе. "Фратриальность" встречающихся в словесном контакте сторон очевидна. В состав небесной "фратрии" входят наряду с богами риши, и это можно рассматривать в числе доказательств забвения эпосом симметричной расстановки сил в ритуале типа потлача ("небесные" риши не имеют земного коррелята).
Агонистические контуры словесного контакта, столь от- О композиции древнеиндийского эпического текста
145
четливо вырисовывающиеся в диалогах, где тот же "младший" (в оговоренном значении) собеседник, Юдхиштхира, отвечает на вопросы-загадки "старшего" — риши Нахуши или бога Дхармы и тем спасает от смерти своих братьев, в словесных коммуникациях преобладающего типа (информационно-при-общительных и одновременно психотерапевтических беседах) оказываются прорабатываемыми более тонко: идея агонисти-ческого противостояния проступает (в несколько тусклом освещении) сквозь коммуникативную пассивность "хозяев", общую подчиненность их конкретных намерений, действий, душевного состояния воздействию "гостей-наставников", а также в корректировании последними психологической установки Пандавов (см., например, гл.276, где риши Маркан-дея настоятельно советует Юдхиштхире не предаваться отчаянию из-за похищения Драупади и приводит ему в пример героя Раму, у которого не было таких отважных соратников, как братья Пандавы, но он бестрепетно вступил в бой с Pa-ваной и отвоевал у него свою супругу Ситу).
По окончании коммуникации риши и божества удаляются "туда, откуда пришли". Правомерно предположить, что их возвращение в "свой" мир потому и не конкретизируется, что за такой формулой "вывода из контакта" ("ушел", "исчез") , как и за внезапностью немотивированного появления (формулой "ввода в контакт": "появился"), стоит представление о более или менее определенном локусе (направлении) — небе. Космическая сфера, где пребывают риши до и после коммуникации, совпадая по мифологическим характеристикам со сферой богов, не всегда указывается с достаточной четкостью, очевидно, еще и в силу посреднической функции риши, пространственно связанной с движением по вертикали "небо — земля — небо" и превращающей странствия по космическому пространству в форму их "бытия". Перемещение в пространстве "старших", активных членов словесной коммуникации по двум направлениям верхней части разделенной надвое космической вертикали (сверху вниз — до коммуникации и снизу вверх — после нее) может быть представлено как частичное и в некотором смысле "обращенное" преломление в эпическом вертикальном перемещении, которое свойственно связанным с миром сакрального мифологическим фигурам, это является отголоском шаманской инициации, предполагающей восхождение инаугурируемого шамана на небо и нисхождение его в подземный мир как типологически определяющую черту архаического посвящения этого типа. Напомним, что восхождение и нисхождение по космической вертикали присутствует как важнейший содержательный блок и в царской, и в календарной обрядности. И только общий рисунок образа древнеиндийских риши — "боговдохновенных" провидцев, космические странствия которых есть форма их "существования", — позволяет усматривать в постоянстве их вертикальных перемещений отзвуки преимущественно шаманской инициации.
