Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
* * *
То, что "священное" (и тем более жертва) институали-зируется именно в ритуале, составляет, несомненно, очень важную особенность ритуала, отличающую его от мифа, и снова возвращает к теме взаимоотношения ритуала и мифа, в частности к тому, чт(4 было "в начале" или хотя бы просто "раньше". Разумеется, подобная формулировка проблемы приоритета не может быть признана корректной, как и во многих других случаях, когда речь идет о сложных явлениях человеческой культуры. Точно так же можно думать, O ритуале. Введение в проблематику 39
что любое однозначное I"простое") решение проблемы, ответ на вопрос о "первоначальности" и приоритете, также не может быть корректным, т.е. верифицируемым с помощью процедур, применяющихся к совокупностям эмпирических фактов. Вообще вопрос о происхождении и тем более вопрос о соотношении во времени двух "происхождений" (особенно если есть предположение об их взаимозависимости) приобретает цену не в связи с абстрактным интересом к "чистому" знанию, но в связи с более конкретными целями. В данном случае всегда на первый план выступает практическое задание — что вытекает из того, что А предшествует В (или В происходит из А), как и на чем это отражается, каким образом это предопределяет структуру, семантику и функцию А и В в их актуальном состоянии? Возникающий в подобной ситуации известный вопрос историков: "А как это все-таки было на самом деле?" — имеет смысл прежде всего лишь в связи с этим практическим заданием, ориентированным не столько на вопрос о происхождении, сколько на вопрос о следствиях, из него вытекающих. Во всяком случае, вопрос о том, что было "на самом деле", не всегда дань наивному эмпиризму. Иногда он вообще призывает не столько к какому-то конкретному решению, сколько к выбору пути к нему, к созданию "логической" ситуации, возможности которой могут быть исчислены, к выходу из эмпирии на уровень конструктов. Поэтому какой бы естественной и отвечающей требованию "трезвости" ни казалась нередко используемая в связи с вопросом о происхождении ритуала и мифа аналогия с курицей и яйцом, она в высшем смысле (который в таких парадоксально-логических ситуациях только и представляет подлинный, по меньшей мере преимущественный интерес) не может быть признана состоятельной и являет собой род своеобразного научного эскапизма.
Еще раз следует подчеркнуть, что в связи с вопросом о приоритете мифа или ритуала речь идет не о "голосовании" ученых мнений, засвидетельствованных в истории науки (миф из ритуала, ритуал из мифа, и миф и ритуал из чего-то третьего, ни то, ни другое, ни третье), й не о том, что зафиксировано в описаниях отдельных этнокультурных традиций75, которые к тому же всегда отражают далеко не самый ранний этап развития и заведомо испытали разнообразные изменения и трансформации, потери и инновации, но о некоей исторической ситуации (типе), соотносимой с "логической" схемой, которая могла бы объяснить условия возникновения ритуала и/или мифа как знаковых систем. В настоящее время не приходится сомневаться в реальности связей-зависимостей между "историческим" и "логическим", диахроническим и синхроническим, генетическим и функциональным, и поэтому теоретически и — в известной степени — практически по вторым членам этих пар можно отчасти судить и о первых, в частности реконструировать отдельные их элементы, несущие информацию о происхождении ритуала и мифа. Прогрессу 40 В. Н. Топоров
в исследовании этой последней проблемы благоприятствует и то обстоятельство, что при соотнесенности ритуала и мифа друг с другом они — явления, несомненно, различных планов и разной природы. Различия между ними носят фундаментальный характер и, следовательно, коренятся в каких-то более глубоких основаниях, что предполагает, в свою очередь, наличие более широкого, с ббльшими "объяснительными" возможностями контекста.
Не считая серьезными (и тем более решающими) выдвигающиеся иногда основания для отказа от исследования проблемы генезиса ритуала и мифа, все-таки следует признать, что пока реальнее выглядит предварительное уяснение трудностей на этом пути и определение того, что необходимо для решения вопроса, чем попытка "окончательного" решения. При этом, разумеется, нельзя упускать из виду динамический характер подверженных изменению отношений между ритуалом и мифом. В разные эпохи они должны были выглядеть по-разному, и некоторые специфические черты ритуала как раз и отражают "подвижность" его отношений к мифу и наличие у ритуала существенных характеристик, принципиально отличающих его от мифа76.
К указанным ранее различиям между ритуалом и мифом ("делание", а не "слово", синкретический характер ритуала, большая "наглядность" и "практичность" ритуала и большая "теоретичность" мифа77 и т.д.) следует отнести еще одно, которому в последнее время К.Леви-Стросс придает исключительное значение. "Чтобы появился ритуал, нужно, чтобы какой-нибудь смертный отрекся от ясных и четких разграничений вещей, свойственных данной культуре и обществу, дабы, смешавшись с животными и уподобившись им, вернуться к естеству, к состоянию, которое характеризуется половым промискуитетом (смешением) и отсутствием степеней родства. Такая ненормальность, которая в целом противоречит практике, тотчас же порождает правила в пользу этого "избранника" для создания его близкого окружения. Это — изнанка того бесконечного и безысходного дорожного полотна, по краям которого изощряется ритуал.
