Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
Благодаря этому допущению реконструкция дионисизма простирается до недоступных историку первобытных времен, и так выполняется историософская сверхзадача Иванова. Ведь он не просто выходит в своем исследовании за пределы эллинского мира, но обнаруживает, что и интерес его совсем не в эллинах и не в Дионисе. Дионис — символ, в сущности, это условное имя для совокупности признаков до-религиозного бога. Иванов делает две вещи: приписывает абстрактной модели архаического божества имя конкретного 318 H.B. Брагинская
эллинского Диониса, а затем, включив трагедию в "дионисизм", представляет ее плодом и даже целью сохраненного религией Диониса первобытного культа. Так рубеж архаики, первобытности пересекается дважды и противоречие этнологического и исторического метода игнорируется: в первобытность проецируется эллинская религия Диониса, в Писи-стратовы Афины выплескивается в виде трагедии первобытный оргиазм... И чем ближе к VI в. и к конкретным обстоятельствам возникновения трагедии, тем чаще изменяет Иванов сформулированным им же самим правилам критики источников . На пути к своей цели он игнорирует то дату свидетельства, то его жанр, то авторскую задачу используемого текста. И мы не услышим от Иванова, что, хотя в некоторых местах и определенных случаях, а иногда и регулярно, Дионис почитался в козлином облике (Пацер считает, что до IV в. нет данных о связи козла с Дионисом38,) и в жертву ему иногда приносился козел39, все-таки нет таких данных в связи с Городскими Дионисиями в Афинах, на которых стали состязаться трагеды. Но главное, конечно, не в мелких умалчиваниях, главное в том, что все, чем славен Дионис и дионисийство, в трагедиях (кроме "Вакханок") не сказалось: Дионис появляется в трагедии редко, мир этой драмы, как сказал Лески, связан с HorocoMlt0.
Нам покажется странным мнение Полибия о цели трагедии как занимательности, развлечении, удовольствии (Polyb. II, 56, 11). Мы привыкли думать о трагедии как самом серьезном, потрясающем душу литературном жанре, ее проблематика — глубочайшие вопросы духа, подобно катартиче-скому обряду, она очищает души зрителей и т.п. Отзывом Полибия о трагедии можно пренебречь как чем-то поздним, не имеющим отношения к афинскому театру периода ее расцвета, но ведь и Платону трагическое лицедейство представлялось делом несерьезным и соблазнительным1,1, и Солон, по преданию, косился на Фесписа и его представления, видя в них обман и притворство42.
Знаменитое Аристотелево "очищение страстей", достигаемое трагедией, служит обычно опорой тем, кто приписывает зрителю ослабленные, эстетизированные переживания экстаза. Однако "очищение страстей" (pathematSn kathar-sin) — это чтение не древнейшей рукописи X в. (Paris. 1741 -А), а другой рукописи XIV в. (Riccard. 46 -В]. В древнейшей рукописи -вместо pathimatSn (страстей) стоит mathematon (знаний, узнаваний). Это же чтение предполагает латинский перевод Вильгельма из Мербека (1278), выполненный заведомо не с рукописи А, так как она попала в Европу после 1427 г. Остальные рукописи "Поэтики" содержат чтение mathemat6n, но это не имеет значения, так как все они — списки с А, относящиеся к XV в. и более позднему периоду; в некоторых из списков рукой Тринкавели и других гуманистов mathematon переправлено на path§mat6n.
Кроме того, чтение pathemat6n поддержано очень древним (до 700 г.) отрывком сирийского перевода, содержащим определение трагедии. В X в. сирийский перевод, в свою Трагедия и ритуал у Вячеслава Иванова 319
очередь, был переведен на арабский, а арабские, дошедший и недошедший переводы, использовались в пересказах Авиценны и Аверроэса. В этих пересказах оригинал уже едва просматривается; в отличие от сохранившегося арабского перевода Абу Бишра у Авиценны "не видно" даже идеи очищения (возможно — влияние второго, несохранившегося перевода) : "(подражание), которое подвигает души к милосердию и благочестию (страху)".
Поддерживает традиционное чтение и Койслинианский трактат и другие грамматики: в связи с комедией (!) они говорят о "катарсисе pathematon" и о "катартических" pathe и pathematai (Kaibel G. Comicorum graecorum frag-menta. Vol. I. B., 1899, c.50 и сл.). Если тем не менее настаивать на том, что в оригинальном тексте "По ітики" речь шла о катарсисе mathSmaton, то надо признат ., что исправление на pathematon проникло в часть рукописей очень рано, между IV и VII вв., т.е. между тем временем, когда "Поэтика" вновь возникла из небытия, и временем сирийского перевода.
Отстаиваемое нами чтение имеет поддержку во взглядах Аристотеля на поэзию, на задачу и назначение трагедии и в параллельном отрывке из "Софиста" Платона. И хотелось бы поэтому указать на возможность понимать катарсис в принципе иначе, чем делает это Иванов и его многочисленные единомышленники"3. Остановиться на этой теме в настоящем издании кажется тем уместней, что через катарсис трагедию принято связывать с очистительным ритуалом, и сама она мыслится сублимированным вариантом религиозного очищения для всех зрителей и участников представления. Слово катарсис действительно используется однажды в "Поэтике" как технический термин для ритуального очищения: речь идет о ритуальном катарсисе Ореста после убийства матери (1455tr 15). Но то, что катарсис здесь функция Аполлона, а не Диониса, и относится к герою, а не к зрителю, мешает отождествить его с катарсисом из определения трагедии (1449b 27). Больше это слово в "Поэтике" не используетея. Еще гуманисты, а за ними Бернайс, исходили из того, что в "Поэтике" идет речь о катарсисе в том же смысле, в каком это слово используется в кн.VIII "Политики" Аристотеля, и объясняли смысл первого через смысл второго. Это казалось тем более оправданным, что в "Политике" (1341b 39) Аристотель сам обещает разъяснить, что такое катарсис, именно в "Поэтике";"В каком смысле мы говорим катарсис, здесь оставим без обсуждения (hapl6s), а в сочинении о поэтическом искусстве скажем об этом яснее". Правда, разъяснения в дошедшем до нас тексте "Поэтики" нет, и неизвестно было ли обещание выполнено. Если же было, то едва ли сводилось к описанию того музыкального катарсиса, который представлен в "Политике" и который мыслился понятным без объяснений. Скорее мы могли бы ожидать в "Поэтике" классификацию катарсисов, тогда как haplos, т.е. в неоговариваемом специально, общепонятном значении, слово используется в "Политике" . 320 H.B. Брагинская
