Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
Уже в начале эпохи Второго Храма сложились представления о том, что ожидаемый избавитель народа — Мессия — объединит в своем лице царскую и первосвященническую власть10. Поэтому Мессия, как царь-священник древности, стал отождествляться с "благословенным дождем". Этому способствовало также воззрение, согласно которому "явле- "Дождь ранний и поздний"
213
ние" Мессии явится высшим проявлением той "небесной милости", символом которой считался дождь (ср. Притчи 16, 15: "Благоволение Его — как облако с поздним дождем").
Вторая библейская метафора, которую мы рассмотрим, соотносит слово, речь, мысль, наконец, самого носителя мысли и речи с дождем. Особенно часто применяется эта метафора по отношению к пророческой проповеди. Подобное изображение мысли и речи в виде воды, дождя, по всей видимости, является общечеловеческим (ср., например, русское "речь — река", "речь льется, струится", "поток слов", "мысли нахлынули", "излить душу" и т.п.). В Библии такое уподобление слова воде и дождю встречается многократно. Например, в "Песни Моисея" (Втор. 32, 2) речь и учение пророка сравниваются с дождем: "Польется, как дождь, учение мое, как роса, речь моя, как мелкий дождь на зелень, как ливень на траву..." Слово не только человека, но и Бога изображается в виде дождя в пророчествах Исайи: "Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но наполняет землю... так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно..." (Ис. 55, 10—11). Для нас этот текст особенно интересен, поскольку впоследствии ес-сеи-кумраниты, а затем и первые христиане отождествили образ Мессии со "Словом Божиим". Сравнение речи с дождем, водой было в те времена настолько распространенным, что получило отражение в фольклоре и вошло в пословицу — ср. в Притчах Соломоновых: "Слова уст человеческих — глубокие воды, источник мудрости — струящийся поток" (18, 4).
"Совмещение" рассмотренных двух библейских метафор, очевидно, произошло в ту эпоху, когда мессианские чаяния в Иудее, покоренной Римом и переживавшей наиболее тревожные времена своей истории, все усиливались. Общественная жизнь становилась все неустойчивей, иноземный гнет, усиленный притеснением обедневших крестьянских масс землевладельцами, воспринимался как "предродовые муки" страны, ждущей появления Мессии (см. Откр. 12, 1—5; Сангедрин 98а). Наиболее последовательными носителями мессианских чаяний стали сектанты-ессеи. "Учитель Праведности", чьего пришествия (или возвращения) на землю они ожидали, имел, по свидетельству кумранских рукописей, ярко выраженные мессианские черты11. Для нас представляет несомненный интерес тот факт, что само наименование ожидаемого избавителя — "Учитель Праведности" — ведет свое происхождение от одного библейского текста, в котором речь идет о дожде и который ессеи, в силу присущей им склонности к обнаружению в пророчествах Библии "тайного смысла"12, могли толковать аллегорически. Речь идет о тексте пророчества Иоиля (2, 23): "И вы... радуйтесь и веселитесь о Господе Боге вашем, ибо Он даст вам дождь в меру и будет ниспосылать вам дождь, дождь ранний и поздний, как_прежде". В оригинале: ky-natan lakem 'et-hamoreh Ii-cedaqah, что можно перевести двояко: "Ибо Он дал вам (этот) ранний дождь для благодати" или: "Ибо Он дал вам 214 Д. В. Щедровицкий
(этого) учителя для праведности (или: для оправдания)". Возможность двоякого понимания текста основана на двух параллельных рядах значений, присущих глаголу yrh: во-первых, "бросать, низвергать, обрызгивать, окроплять", во-вторых, "указывать, наставлять, учить". В первом случае "moreh" можно перевести как "ранний дождь", во втором — как "учитель, наставник". При втором понимании текста выражение "moreh licedaqah" почти буквально совпадает с ессейским наименованием "moreh hacedeq" ("Учитель Праведности"), известным из текстов Кумрана.
Ессейские толкователи, видевшие свое назначение в том, чтобы расшифровывать "тайный смысл", содержащийся, по их взглядам, во всех пророчествах, именно в рассматриваемом стихе Книги Иоиля и усмотрели "прямое указание" на назначение и приход ожидаемого ими Мессии (согласно кумран-ским комме-нтариям, цель прихода на землю "Учителя Праведности" как раз и состоит в будущем "оправдании" в день небесного суда тех, кто исполнял закон Моисея и одновременно верил в "Учителя" — см. кумранский "Комментарий на кн. Аввакума" tQ pHab, 8, 1 —З)13. Таким образом, в ес-сейском истолковании приведенного стиха связь между "благодатным дождем" (гл. 2 Книги Иоиля, в ее буквальном понимании, описывает всенародный пост по причине засухи, нашествия саранчи и других бедствий) и мессианской фигурой "Учителя Праведности" усматривается самая непосредственная. "Учитель Праведности" осознавался ессеями как воплощение "благодатного дождя", орошающего землю своим учением. Такое представление явилось закономерным развитием библейской метафорики, связанной с дождем. Оно вошло составной частью в складывающиеся в это время сложные воззрения на природу и сущность Мессии, получившие в дальнейшем развитие в Новом завете, а также в Талмуде.
