А.А. Шахматов: Пособие для учащиеся - Макаров В.И.
Скачать (прямая ссылка):
10 См.: Вестішк знаш.я, 1928, .? 5, с. 2G0.
50
Шахматова представления об истории литературы как истории духовного творчества народа, воплощенной в письменных памятниках, и изучение художественного произведения мыслится им теперь в неразрывном единстве литературной и языковой сторон. Для правильного осмысления литературного произведения нужна предварительная работа по восстановлению первозданного текста, определению различных вариантов, или редакций памятника письменности. Этот путь и избирает в своих исследованиях древнерусской литературы А. А. Шахматов.
По традиции, с успешной сдачей магистерских экзаменов соискателю профессорского звания поручается чтение двух пробных лекций на историко-филологическом факультете университета. Ученый, не задумываясь, избирает темой первой лекции анализ состава «Повести временных лет»: даже накануне магистерских экзаменов Шахматов не оставлял увлеченной работы над русскими летописями, и прежде всего над «Повестью».
Со скупых древних строк повеяло на его увлекающуюся натуру страстями человеческих судеб; человеколюбие и жестокость, преданность и предательство далеких пращуров взволновали молодого ученого не меньше, чем боли и радости нынешнего дня. Но над всеми героями литературной русской истории возвысилась исполинская фигура Нестор а-летописца, с именем которого неразрывно связалась для Шахматова история древнейшего русского летописания.
Молодой лектор читает свою первую лекцию увлеченно, как читает обычно Н. С. Тихонравов, обнаруживая выработанное в себе умение связывать научные факты в стройную, логичную систему, хорошо аргументируя их. В какой-то момент вдруг кажется, что лектор сам мучительно ищет и не может найти ответа на свой вопрос, и так хочется помочь, задуматься вместе с ним... И только присутствующие в зале Фортунатов и Тихонравов хорошо знают, что лектор, глубоко вникая в материал, обдумал все его тонкости. Еще какое-то мгновение — и появляющаяся на его лице улыбка и то приподнятое настроение, которое всегда овладевает тем, кто сделал хотя бы маленькое для себя открытие, успокаивают студентов: решение найдено, оригинальное и простое. Лекция кажется небольшим представлением, а лектор скорее актером, властно увлекающим слушателя в свою игру — раздумье, Н. С. Тихонравов не раз нодчер-
51
кивал, что слушателям приносит не меньшее удовлетворение отношение к своему предмету, чем сам предмет.
Успех пробных лекций окончательно определяет решение Московского унивсрсиїета с осени 1890 г. оставить А. А. Шахматова и должности приват-доцента 11 и предложить ему курс лекций по русскому языку.
Разрабатывая этот курс, ученый глубоко осмысливает вклад в науку выдающихся ученых России: А. X. Восто-кова, Ф. И. Буслаева, И. И. Срезневского, А. А. Потебни, Ф. Ф. Фортунатова и других. Он стремится раскрыть перед студентами глубокую преемственность идей русской лингвистической науки.
Особо емкие и теплые слова ученый приберегает для характеристики вклада в науку своего учителя Ф. Ф. Фортунатова. Говоря студентам о влиянии идей Фортунатова на его собственное научное развитие, А. А. Шахматов предельно скромно замечает:
¦— Я настолько сильно связан со своим учителем и так много воспринял от него блаюдатпых научных идей, что не могу сказать наверное, где начинается мое собственное. В сущности в исследованиях своих я никогда не был самостоятельным...
Это, конечно, явное преуменьшение молодым ученым своих заслуг в тот момент, когда сами ею учителя уже отмечают несомненную глубину и индивидуальность таланта ученика.
Но недолго радует А. А. Шахматова приобщение к сонму университетских преподавателей. Встречи с благодарным студенчеством рождают ощущение счастья, важности предназначения, но встречи эти пока так редки. Гаснет за дверью учебной аудитории всплеск послелекционною шума, и молодому лектору ничего не остается, кроме как ощутить гнетущую тоску невыносимою одиночества, тяжесть безденежья, почувствовать остро обжигающее прикосновение надменной косности и воинствующей амбиции — этих спутников скудной интеллигентности и недостаточно развитого интеллекта.
Десятью годами раньше известный лингвист Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, характеризуя атмосферу русской пауки, с горечью писал: «В русской научной лите-
11 Приват-дофт — п дореволюционной России ученое знание внештатного преподавателя высшей школы.
52
ратуре, и прежде всего в области наук исторических, филологических и лингвистических, завелась особая порода бравых молодцов, обладающих только храбростью н готовностью говорить и писать о том, чего не знаешь и не понимаешь. Шарлатанство и недобросовестность, при полном незнании элементов науки,— вот качества, характеризующие эту породу...»
Радужным мечтам студенческих лет о бурной, необозримо широкой научной деятельности теперь становится совсем тесно среди мучительных размышлений о хлебе насущном: жалованье в 160 рублей в год, выдаваемое к тому же не очень аккуратно, не обеспечит существования даже ребенка. Материальная необеспеченность приват-доцента принуждала А. А. Шахматова покинуть университет и Москву еще в сентябре 1890 г.. но его удержали, помогли получить дополнительные уроки сразу в двух гимназиях, и хотя материальное положение благодаря этому несколько поправилось, отчаяние не только не прошло, а, напротив, усилилось: рождались научные идеи, захватывали без остатка, а времени для их осуществления почти не оставалось.
