У истоков русской грамматической мысли - Кузнецов П.С.
Скачать (прямая ссылка):
Различая (подобно латинской грамматике) в повелительном наклонении и в инфинитиве настоящее и будущее время, Зизаний также первое образует от основы несовершенного, а второе от основы совершенного вида. Ср. настоящее время повелительного наклонения ШлАй, спасай, будущее время шй, спаси. В „непредЬльном образе", т. е. в инфинитиве, настоящее время спасати, въставати, шлАтисА, будущее время востати (здесь, кстати сказать, употреблено приставочное образование, вообще для Зизания редкое), спасти, швитисА.
Подобно Дмитрию Толмачу лишь настоящее время инфинитива и повелительного наклонения вспомогательного глагола образованы у Зизания от основы -быва-. Ср. в „повелительном образе" настоящее время бывай и будущее бІЇди, в "непредельном или необавном образе", т. е. в инфинитиве, настоящее время быеати и будущее быти.
Видовые различия отчетливо выступают и в Адель-фотисе, причем здесь чаще, чем у Зизания, используются приставочные образования. Так,, например, в разделе, озаглавленном „ш первомъ соупрожестві" (т. е. спряжении), в соответствии с формами настоящего времени прїемлю, оукрашаю, пишЬ, бї,ю даются в качестве форм будущего времени (йх' же бзд^щее) пріймА, оукрашй, напиш"5, оубїю. Все эти глаголы приставочные, совершенного вида, среди же глаголов настоящего^ времени, которые все являются глаголами несовершенного вида, имеются два производных приставочных. В разделе, посвященном „второму супружеству/', вслед за формами настоящего времени—глаголю, плетЯ, тек§, рождН—идут формы будущего времени тех же глаголов—рекН, оуплетй, потекН, оурождй — т. е. все сплошь, за исключением пер*
24 вого, приставочные (первый глагол—рекії— является членом обычной еще для старославянского языка древнейших памятников видовой пары, образованной от различных корней — глаголати—рещи), и т. д.
Факты живого языка и их тонкое осознание составителем отражаются и в Букваре Ивана Федорова, хотя и в иных сферах, чем в рассмотренных выше грамматиках. Самые парадигмы, приводимые, как уже было сказано, в букваре, не дают материала, подобного рассмотренному выше. Обнаруживая сильное воздействие со стороны так называемого Псевдодамаскина, они отступают от норм не только живого русского (или украинского) языка того времени, но и принятого на Руси церковнославянского стандарта. Так, в формах настоящего времени, приводимых в этих парадигмах, 1-е л. ед. числа имеет окончание -А, как это следует по средне-болгарским нормам в результате объединения юсов, например: въразумлАА. въраз^млАеши. въразбмлАетъ и т. д., глагол А. глаголеши, глаголет' и т. д., даА... даеши. даётъ и т. д. Эта форма, на что указал еще Р. Якобсон, чуждая говору самого составителя, была, по крайней мере, в некоторых случаях, осознана им как деепричастие, о чем свидетельствует порой ударение, а также возможность сочетания с местоимением не 1-го л.—онъ, ср., например, бйдА.онъ. Впрочем, форма на -А могла быть поддержана и соответствующими польскими формами.
Следует отметить, что в последующих наших грамматиках украинского происхождения, о которых уже была речь выше, в соответствующей форме представлены окончания -у, -ю.
В рассматриваемом букваре представляет большой интерес различие между формами в парадигмах и формами в церковнославянских текстах для чтения и запоминания. Последние, в отличие от форм среднеболгарских, а может быть частью и украинских, отражают принятый на Руси стандарт церковнославянского книжного языка. Так, для 1-го л. ед. ч. настоящего времени, в соответствии с указанным выше окончанием -А для парадигм, мы находим в текстах лишь -у, •ю, например: „прош& и молюсА
с
тебЬ, чаю въскршА мёрт'вымъ" и т. д. Для 1-го л. мн. ч.
25 в соответствии с окончанием -мо в парадигмах, возникшим под среднеболгарским, а может быть и украинским влиянием, мы находим в текстах -мъ. Ср., с одной стороны: носимо, творимо и т. д., с другой: „йкоже и мы
м
оставлдемъ долъ/жникомъ наши"; „ПрщдЪте поклонимса" и т. д.
Наряду с церковнославянскими встречаются в текстах и формы, характерные для живого языка (русского или украинского). Так, встречается здесь форма сложного будущего времени, состоящая из сочетания инфинитива со вспомогательным глаголом буду, ср.: „гако с&дйти б&детъ гь крйвду его; бодешь оубо иміти надежд^
6 А въ послідніи часъ; радоватисА бодетъ с тобою срце
моё, и веселйтисА бЬд^тъ ллдви мой, вънегда правді
. т
възглю оуста твоа". Эта форма появляется впервые (если не считать совершенно единичного случая в Русской Правде) в западнорусских памятниках в конце XIV в., в XVI же веке она начинает проникать, по-видимому, и в собственно русский (великорусский) язык.
Факты живого языка отражаются также в ударении. Рассматриваемый букварь не только акцентуированный, как многие издания и рукописи XVI—XVII вв., но характеризуется сознательным отношением его составителя к роли ударения в нашем языке. В разделе, посвященном „прозодии", он специально подбирает слова и формы, различающиеся лишь местом ударения, например, варите (повел, накл.) — варите (наст, время), любите — любите, носите — носите и т. д., мІЇка — мІЇка и т. д.
