У истоков русской грамматической мысли - Кузнецов П.С.
Скачать (прямая ссылка):
Эта искусственность выражается, в частности, в средствах разграничения „протяженного времени", т. е. имперфекта, и „пресвершенного времени", т. е. плюсквамперфекта. В то время как „мимошедшее" время выражается формой аориста, оба эти времени выражены формой имперфекта. Но в то время, как „протяженное" время выражено стянутой формой имперфекта, „пресвер-шенное" выражается нестянутой формой. Ср., например,
X
у Зизания „протяженное — шла, шлалъ ecu, ла. ло. и шлАше, шл/кховё, ва. ывлкста, шлл" (конец страницы, а конец парадигмы на следующей странице почему-то
X
отсутствует), „пресвершённое — шлАа, шлАалъ ecu, ИвдА-
м
аше,шлАал,шлАахов&, тлвАаста, аста, ывлАахо,шлА-
21 йсте,шлАйх% ,шлАйша" (в последнем случае,наряду с формой имперфекта, для выражения 3-го л. мн. ч. приведена форма аориста, некоторые случаи непоследовательности в употреблении форм встречаются все же и здесь). И такие отношения проведены последовательно: ср. протя-
н * X X
женное время—спса, глаша, въстава и т. д. пре-
___ X X X
свершенное время—спсаа, глашаа, въставаа и т. д. Так же и в Адельфотисе: ср., например—„ПротАжённое,
X X
й ко, биА. Пресъвершенное, и ко бїАа" и т. п. Следует заметить, что таких различий мы не находим у Псевдо-дамаскина. И в то же время в последующей грамматической литературе это искусственное разграничение, не свойственное в древности ни старославянскому, ни древнерусскому языку, отразилось. Так, Смотрицкий использовал эти же средства для разграничения мимошедшего и прешедшего времени. Мимошедшее, по Смотрицкому, образуется от 1 л. прешедшего времени, „растворяемого другим азом", например, читйхъ—читаахъ.
Более последовательно, чем у Дмитрия Толмача, проведена у Зизания характерная для нашего книжного языка XVI в. замена форм аориста и имперфекта формами перфекта для 2-го л. ед. ч., т. е. в парадигмах, содержащих остальные лица в формах аориста или имперфекта, 2-е л. ед. ч. обычно приводится в форме перфекта (обычно со связкой). Ср., например: „мимошедшее—Шихъ, шйлъ ecu, ла. до. й шй, гави, шиховЪ, ва, ивйста, хлвйста,
M X
гавихо, мвйсте, шйша", „протяженное—шлA, авлАлъ ёси, ла. ло. и шлАше, ШлАше" и т. д., „пресовершен-
X
ное гавлАа, ывлАйлъ ecu, шлАйше" и т. д. Наблюдаются лишь незначительные колебания. Такое разграничение отразилось и в последующей грамматической литературе, прежде всего у Смотрицкого, а также и в исправлениях, предпринятых Максимом Греком. И оно не было лишь искусственным нововведением наших грамматистов: мы находим это разграничение и в нашей книжной литературе XVI в., пользовавшейся древними, уже не живыми ни для русского, ни для украинского языка, формами прошедших времен: аорист и имперфект в наших памятниках широко употребляются в формах всех лиц, кроме
22 2-го л. ед. ч. (во 2-м л. ед. ч., за немногими исключениями, стоит перфект). Такое распределение форм находим мы, например, в сочинениях Ивана IV и Курбского. У Зизания и в Адельфотисе, в отличие от Дмитрия Толмача, отсутствует использование глагольных основ на -ива-, -ыва- для выражения плюсквамперфекта (вместо этих образований и использует Зизаний искусственно образованные нестянутые формы имперфекта). Это может объясняться, с одной стороны, тем, что они в большей степени следовали церковнославянским образцам, тогда как форма на -ива-, -ыва- в старославянском языке отсутствовала, с другой же стороны, тем, что эти основы, широко распространенные в говорах русского языка, не были свойственны украинскому языку. Формы эти, свойственные юго-западным, т. е. украинским памятникам до XV в. включительно, в XVI в. заметно уступают другим образованиям8.
Но наблюдаются у Зизания и в Адельфотисе также и факты подобные тем, которые мы уже видели у Дмитрия Толмача. Так, подобно переводчику Доната, Зизаний и авторы Адельфотиса отчетливо осознают видовые различия славянского глагола. Это видно и по тем формам прошедших времен, которые они приводят, и даже яснее, чем у Дмитрия, если оставить в стороне плюсквамперфект; особенно же ясно — в будущем времени, повелительном наклонении и инфинитиве. Зизаний редко употребляет сложную форму будущего времени (так же, как и Дмитрий Толмач), но если употребляет, то от глаголов заведомо несовершенного вида (и опять-таки так
м
же, как Дмитрий Толмач), например: бйти има илй бІЇдй. Будущее время у Зизания (так же, как у Дмитрия Толмача) чаще имеет простую форму, причем последовательно образуется от основы^ совершенного вида. Ср., например, будущее время спась (при настоящем времени спасаю), будущее время ивдда (при настоящем времени ывлАю), будущее время „молитвенного", т. е. желатель-
8 См. П. Ж ИТ едкий. Очерк литературной истории малорусского наречия в XVII веке, Киев, 1889, стр. 110—111; ср. также І. І. Ковалик. Структурні типи многократних дієслів в украінь-скій мови.—„Вопросы славянского языкознания", кн. II, Львов, 1949.
23 ного наклонения да въстанН (при настоящем времени въставйю или въстаю). Здесь так же, как и у Дмитрия Толмача, включаются в одну парадигму различные видовые образования от одного глагольного корня. Только, в отличие от Дмитрия, Зизаний редко использует приставочные образования, а обычно пользуется различиями основ, определяемыми различиями глагольных классов, причем настоящее время обычно образуется у него (в противоположность будущему) от основ производных глаголов HI класса.
