У истоков русской грамматической мысли - Кузнецов П.С.
Скачать (прямая ссылка):
Из работ, посвященных собственно русскому языку и вышедших раньше этого времени, следует назвать лишь краткую грамматику В. Е, Адодурова, напечатанную под заглавием „Anfangsgrunde der Russischen Sprache" при академическом издании русской переработки немецко-латинского словаря Вейсмана (Teutsch-Lateinisch-und Russisches Lexicon. Zu allgemeinen NuTzen веу der Kayserl. Academie der Wissenschaften zum Druck Befordert. НЬмецко-латинскій и Рускій Ледсиконъ купно с первыми началами Рускаго языка къ общей пользЬ при Императ. Академии Наукъ печатью изданъ, 1731). Вышедшее в 1706 году в Голландии „Руковеденіе въ грамматику во Славяно-Россійскую или Московскую ко употребленію учащыхся языка Московскаго" Копиевича представляет собой весьма краткое извлечение из грамматики Смотрицкого, а в конце приложены „Изображенія разговоровъ
39 к удобнійшему познанію языковъ (латинского, немецкого и русскаго)" 13. Да и грамматика Адодурова представляет собой лишь краткую обработку в переводе на русский язык церковнославянской грамматики Смотрицкого. Впрочем, в первой главе, посвященной буквам (Von den Buchstaben, derselben Pronunciation, und was sonst noch dabei vorkommt), имеются интересные, хотя и краткие замечания по поводу русского произношения.
В 1735 г. при Академии наук открылось Российское собрание, имевшее целью „радеть о возможном дополнении российского языка, о его чистоте, красоте и желаемом потом совершенстве". Собрание открылось речью В. К. Тредиаковского „О чистоте российского слова". В этой речи Тредиаковский в числе основных задач, стоящих перед собранием, поставил „составление грамматики доброй и исправной и дикционария полного и довольного".
Этих задач выполнить самому Тредиаковскоту не пришлось, но он много трудился над различными вопросами, связанными с русским литературным языком и его нормами. Большое значение для теории литературы имела его книга „Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих знаний", вышедшая в 1735 г. Не останавливаясь на ее чисто литературоведческой стороне, отметим один момент, имеющий существенное значение для языкаХИменно там он впервые определил характер русского ударения как динамический и указал на несвойственность нашему языку долготных различий гласных, характерных для классических языков:,, ... через долгий слог в российском стихотворстве разумеется тот, на которой просодия, или, как говорят, сила ударяет, —пишет он. — Итако в речении сем: слагаю, га есть долгий слог, а ела и ю короткие". И далее: „Того ради через сие всяк ясно выразуметь может, что долгота и краткость слогов, в новом сем российском стихосложении не такая разумеется, какова у Греков и у Латин в сложении стихов употребляется; но токмо тоническая, то есть, в едином ударении голоса состоящая,
13 См. Пекарский, СПб, 1862. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 1, стр. 19.
40 так что, сколь греческое и латинское количество слогов с великим трудом познавается, столь сие наше всякому из Великороссиан лехко, способно, без всякия трудности, и на конец, от единого только общего употребления знать можно.
Старые наши грамматисты не разобрались в вопросах славянского и русского ударения, и если давали просодию, т. е. раздел, посвященный ударению (в применении к версификации), то излагали ее по нормам греческого языка, принимая к тому же (под влиянием греческой традиции) такие различия, которые не существовали и для греческого языка византийской эпохи, а сохранялись лишь в силу античной традиции. Так поступил и Смотрицкий, в чем решительно возражает ему Тредиаковский в своем позднейшем сочинении „О древнем, среднем и новом стихотворстве российском", относящемся к 1755 г. „Весьма вероятно, — пишет Тредиаковский, — что ежели б Смот-ритский пренебрег долготу и краткость слогов временем меряющуюся, как всеконечно несвойственную славенскому-языку, а ввел бы тоническое складов количество, какое ныне у нас в стихах; то б способнее наши стихотворцы, духовный и мирские, взялись за сей способ сложения, как совершенно легкий, к нам природный, а к томуж плавный, приятный, и слаткий хотя и без отроческих оных игрушек, то есть рифм".
Занимался Тредиаковский и вопросом выработки орфографических норм нового русского литературного языка. От предшествующей эпохи этим языком была унаследована определенная орфографическая традиция, но строго зафиксированных норм не было. В 1748 г. был напечатан написанный Тредиаковским „Разговоръ между Чуже-страннымъ человікомь і Россійскимь об ортографіі старін-ной і новой". В этом сочинении Тредиаковский склоняется в сторону фонетического принципа в орфографии. Он пишет: „Буквы, г. м., знаки звонов, или их способов: мы произносим, например, т в слове упатка от упадок, в котором характеристическая есть д; то т и надобно писать, а не д..." Звонами Тредиаковский называет здесь звуки.
Указанные соображения Тредиаковского свидетельствуют о его большой наблюдательности и понимании фонетических отношений, существующих в русском языке.
41 Но предложенная им реформа орфографии не могла иметь успеха.
