Историческая грамматика русского языка - Горшкова К.В.
Скачать (прямая ссылка):
ИСТОРИЯ ФОРМ СРАВНИТЕЛЬНОЙ СТЕПЕНИ
§ 142. Именные формы сравнительной степени, как и формы прложительной степени качественных прилагательных, уже ко времени появления старейших восточнославянских памятников закрепились в предикативной функции, н для них формы косвенных падежей за пределами книжно-славянских текстов неизвестны. Дместе с тем нельзя не обратить внимания на то, что в функции сказуемого форма сравнительной степени (в отличие от формы положительной степени) нормально входит в трехчленную конструкцию и. имеет двустороннюю семантическую связь, ибо сама необходимость в этой, форме возникает при сопоставлении степени проявления одного н того же признака разными носителями этого признака. Иными словами, необходимость в употреблении формы, например, шире возникает тогда, когда сопоставляются два широких объекта; следовательно, названный прилагательным признак относится как бы к обоим сопоставляемым объектам, один из которых противопоставляется другому именно по этому общему для них признаку.
' Например, предложение Волга шаре Обмети безупречно по содержанию и грамматически; я все же оно искусственно, ибо в естественном общении йоси-тель язика (а це его исследователь или кодификатор, которому нужно проиллюстрировать соответствующее правило) никогда не употребит сравнительную степень с целью сопоставления величайшей европейской реки с маленькой мест; ной речушкой. В плане соответствия практике речевого общения реально лишь утверждение типа Волга шире Днепра, опирающееся на сопоставление д&ух широких рек.
По содержанию и грамматической форме вполне реально и предложение Волга шире других рек Европы, объективно констатирующее, что Волга по этому признаку превосходит все, без исключения, реки континента, как большие, так « малые-. Однако в практике речевого общения такое предложение не «порождается» для выражения этого содержания: употребление формы сравнительной (а не превосходной) степени реализует (не только для говорящего, но и для собеседника) совершенно определенное коммуникативное задание, связанное С'сопоставлением только крупных рек Европы, т. е. как'бы подчеркивает наличие и других широких рек, кроме названной.
Короче говоря, в речевой практике.высказывание со сказуемым, выраженным формой сравнительной степени, типа Наш дом красивее вашего (дома) обязательно заключает в себе словесно не выраженное (имплицитное) утверждение: Ваш дом (тоже) красив. Если говорящий этого не признает, то не станет употреблять форму сравнительной степени и выскажется иначе: Hatu дом красив (может быть, с "продолжением: А ваш доМ некрасив).
Поскольку • названия сопоставляемых предметов могут быть именами разных грамматических родов (Волга шире Днепра) и
•241
могут употребляться в формах разных чисел (Волга шире других рек), двусторонняя семантическая соотнесенность формы сравнительной степени (которая в функции сказуемого выступала только в И) оказывалась в противоречии с односторонней ее зависимостью от формы подлежащего: формальное согласование по роду и числу, функция которого — указание на связь с существительным, для сравнительной степени не является актуальным. В результате очень рано намечается тенденция к утрате сравнительной степенью согласовательных форм и преобразованию ее в неизменяемую форму с предикативной специализацией. В качестве универсальной закрепляется бывшая именная форма И ед. ч. ср. р., видимо, как форма «нейтральная», не подчеркивающая формальнограмматической зависимости этой формы от подлежащего, а моделью для нее, как формы неизменяемой, послужили формы качественных наречий, восходящие и в положительной степени к среднему роду (ср.: высоко — выше, широко — шире). Редкие примеры таких «свободных» от согласования форм проникают уже в старейшие древнерусские памятники письменности: He ecu богат/ье Давыда в Зл. (по нормам литературного языка должно было быть богатпи — И ед. ч. муж. р.). Подобные примеры, как бы редки они ни были, очень показательны, ибо в системе книжно-литературного языка изменение форм сравнительной степени прилагательных по родам и числам сохранялось как норма вплоть до нового времени. Процесс формирования неизменяемой формы протекал в живой, по сути дела диалектной речи, а национальный русский литературный язык кодифицировал ту систему форм сравнительной степени, которая суюжилась к XVIII в. в московском просторечии, продолжавшем, видимо, традиции древнерусских северо-восточных (ростово-суздальских) говоров.
Формирование неизменяемой сравнительной степени, возможной только в предикативной функции, начавшись очень рано, в восточнославянских диалектах протекало по-разному. В частности, великорусские говоры обнаруживают неодинаковое перераспределение формообразующих средств сравнительной степени — с разной их активностью в говорах разных территорий. Однако во всех случаях основное направление процесса — выработка действительно единой, унифицированной формы, «преодоление» исторических различий в образовании форм сравнительной степени от основ разных типов; но говорить об этом можно лишь как о тенденции, ибо в действительности абсолютно единой формы для всех прилагательных ни в одном говоре не отмечено 1. Говоры великорусского центра, например, в основном сохранили различие между формами, произведенными с помощью соединительного гласного (типа длиннее, новее с нов/ье) и без него (типа глуше, моложе, в том числе и без суффикса -к-/-ок-: выше, ниже и т. д.); но последний тип
