Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> Лингвистика -> Горшкова К.В. -> "Историческая грамматика русского языка" -> 124

Историческая грамматика русского языка - Горшкова К.В.

Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка — М.: Высшая школа, 1981. — 359 c.
Скачать (прямая ссылка): istoricheskayagrammatikarusyazika1981.djv
Предыдущая << 1 .. 118 119 120 121 122 123 < 124 > 125 126 127 128 129 130 .. 191 >> Следующая


Судьбу флексии T ед. ч. жен. р., видимо, надо связать с изменением флексии P ед. ч. (др.-русск. отъ новып/новогь избы) и искать истоки этого изменения на севере — в говорах, переживших стяжение гласных во флексиях И, В ед. ч. жен. р. В этом случае пред-ітавляется перспективным предположение А. А. Шахматова о том, что здесь могло произойти преобразование двусложного окончания в односложное как результат реализации тенденции к выравниванию флексий после фонетических изменений, преобразовавших в остальных падежах местоименного склонения двусложные флексии женского рода в односложные. Дело в том, что в Д, M ед. ч. жен. р.

235
флексия после падения редуцированных стала односложной: нов-ой> син-ей. Именно в северных говорах, переживших стяжение гласных во флексиях И, В, односложными стали также флексии и в этих падежах. Так могла наметиться тенденция «уравнять» флексии местоименного склонения в единственном числе женского рода, где формы P нов-огъ и T нов-ою нарушали «единообразие» падежно-числовых показателей.

Можно утверждать, что «выравнивание» флексий ранее произошло в Р. На это указывает и то, что новая флексия в P встречается в частных письмах на бересте конца XIV — начала XV в. из Новгорода (нимечкоі, истовнои), в то время как в T старая флексия является единственно возможной вплоть до XVII в. даже в малограмотных текстах; и то, что в T старая флексия в современных говорах охватывает значительно больший ареал, чем в Р. Объяснить это можно тем, что в T преобразование флексии «сдерживалось» единством флексий именного и местоименного склонений (нов-ою изб-ою). Действительно, в юго-западных великорусских говорах, т. е. на окраине той территории, где новые флексии Р, T могли усваиваться в результате междиалектного взаимодействия (или иначе: могли проникнуть из говоров центра, а не развиться «самостоятельно»), в P известно только -ой/-ей, а в T местоименного склонения -ой/-ей и -ою/-ею сосуществуют, в то время как в именном склонении в тех же говорах фиксируется только -ою/-ею.

В результате указанных преобразований в единственном числе женского рода местоименного склонения наметилось (а в большинстве говоров и завершилось) противопоставление флексий прямых падежей (односложных на севере или двусложных е остальных говорах її в системе литературного языка) и обобщенной (синкретической) флексии косвенных падежей, подобно тому как это обнаруживается и в склонении существительных женского рода, определяемых этими формами:

и нов-а(я), CUH-я(я) ср.: вод-а, кост(ь)
в нов-у(ю), син-ю(ю) вод у. кост{ь)
Р-Д- M нсв-ой. син-ей вод-е, кост Il
T нов-ой{ю), син-ей(ю) вод-ои(ю), коап-ью

§ 141. Специальных замечаний требует история отдельных флексий единственного числа мужского рода, специфичных только для русского языка — даже внутри восточнославянской группы. Это флексии И (и В) и P (и В).

Этимологически в местоименном (членном по происхождению) склонении И (и В) ед. Ч. муж. р. имел флексии [-bijb] или [-’Й]'ъ], образовавшиеся из (нов)-ъ + и или (син')-ь~\-и, где местоименная форма и = /б. В подавляющем большинстве славянских языков в этой флексии отражен уже знакомый нам процесс стяжения гласных, обычно связываемый с утратой интервокального -/-: нов-ыи (где было [ы]‘ь]) >- новы и син-ии (где было [й]‘ь1) > сини — с гласными [ы, и] полного образования. Процесс этот происходил достаточно рано: он отражен уже старославянскими памятниками, в ко-

23.S
торых обычны формы И-В ед. ч. пръеы, чловтьскы и т. п., и практически всеми славянскими языками: йольск. nowy; чешек, novtj укр. нови; бел. новы (нестяженные формы являются диалектными, распространенными вдоль границ с великорусскими говорами и в Полесье, преимущественно западном). И лишь в говорах русского языка последовательно распространены нестяженные флексии, которые кодифицированы и в качестве литературной нормы. Объяснить этот «феномен» можно, если признать стяженные формы образовавшимися после падения редуцированных, а не в результате утраты интервокального -/-.

Дело в том, что напряженный редуцированный, находившийся во флексии И-В ед. ч. муж. р. перед -/- в сильной позиции, во всех славянских языках, кроме русского (а точнее, кроме говоров, впоследствии оказавшихся центральными великорусскими), в результате падения редуцированных изменился в гласный полного образования того же качества: [ы >¦ ы], [й > и]. И только говоры, на баЗе которых формировались общенациональные нормы русского языка, отразили иную судьбу напряженных редуцированных: [ыЗ>’о1, 1й> е]. Флексии И-В ед. ч. муж. р. показывают закономерные результаты собственно фонетических изменений: хромыир> хромой, елгьпыи > слепой, глухыи > глухой, новый > новой, синии > синей, где фонетически [о] или [е] — на месте «сильного» напряженного редуцированного, находившегося перед конечным слабым, а неслоговой [и] следует интерпретировать как позиционный вариант фонемыО) в абсолютном конце слова (ср.: мо\]к] — моїи]): [ы]ь > ои], [й-]ь > ей]. Только так эти флексии до сих пор оформляются в сейёрновелйкорусских (окающих) говорах и в памятниках письменности1 XV'— XVII вв., не отражающих (или слабо отражающих) книжное влияние: князь великои, думной диякъ, отец мои духовной, отлас синеи в грамотах московских князей. В южновеликоруссКиі и средневеликорусских (акающих) говорах (а потому и по нормам литературного русского произношения) такое оформление флексии сохраняется только под ударением: глухой, слепой, тугой и т. д. В безударном же положении оформление флексий отражает опять-таки фонетически закономерную редукцию гласного во флексии: (по говорам) ябв[ъи] или ябв[аи], ле/лін’ьи] или лёт\уСщ]; причем написания, отражающие такое произношение, изредка встречаются в южновеликорусских грамотах конца XVI — XVII вв.: сын пуш-карскаи, губнаи староста, саннаи путь в курских грамотах 20— 40-х годов XVII в. (наряду с более обычными для тех же грамот написаниями типа пушкарской, губной, прежней).
Предыдущая << 1 .. 118 119 120 121 122 123 < 124 > 125 126 127 128 129 130 .. 191 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed