Историческая грамматика русского языка - Горшкова К.В.
Скачать (прямая ссылка):
Предполагаемое исходное различие семантики именных и членных форм хорошо согласуется с формальной историей качественных прилагательных. Если признать первоначальное противопоставление именных и членных форм как «неопределенных» (именные) и подчеркивающих известность признака (членные), то естественно, что последние могли употребляться только в функции определения, ибо сказуемое — это всегда новое в высказывании, следовательно, в функции сказуемого членная форма была невозможна. Поскольку в речи употребление согласованного определения, как правило, вызывается необходимостью охарактеризовать предмет по признаку, известному собеседнику (с целью его выделения, уточнения), членная форма должна предполагаться как более
236
регулярная в атрибутивной позиции. Постепенное стирание первоначальных различий в морфологическом значении тех и других форм должно было иметь следствием их узуальную дифференциацию: членная (местоименная) форма закрепляется как специфически атрибутивная, вытесняя в этой функции именную, сохраняющуюся только в функции сказуемого, следовательно, только в форме И всех родов и чисел (коль скоро подлежащее, с которым она всегда согласована, может быть выражено именем любого рода и в форме любого числа, но только в И). Отсутствие именных флексий в косвенных падежах — характерная особенность словоизменения качественных прилагательных в русском языке, как литературном, так и в говорах.
В косвенных падежах именную (по происхождению) форму можно встретить лишь в устойчивых словосочетаниях, функционирующих с обстоятельственным значением, типа на бо/у ногу, по белу свету, то же и в И в определительной функции: сыр бор (разгорелся). Согласованные определения в именной форме нередки в поэтической речи XVIII — начала XIX в. (Iероевслышу весел крик у Ломоносова); но здесь они являются элементами высокого «штиля», т. е. явно книжнославянскими по происхождению, не отражающими особенностей живой речи. Впрочем, в поэтическом языке чаще встречаются не именные, а так называемые усеченные формы — искусственные книжные образования И и В разных родов и чисел, стилизованные под именные формы как приметы приподнятого (высокого) стиля: Так сальну он взносил десницу у Ломоносова; Он пел...и нечто и туманну даль-, Пред ними мрйнна степь лежит у Пушкина (ср. у Лермонтова именную форму в предикативной функции: Душа моя мрачна).
В говорах в И, В встречаются стя женные формы, внешне похожие на именные, но в действительности входящие в местоименную парадигму.
При критическом подходе к показаниям древних текстов можно заметить, что рассматриваемый процесс начался еще в дописьмен-ный период и в древнерусскую эпоху функциональное распределение именных и членных форм качественных прилагательных, видимо, уже было близко тому, что обнаруживается в настоящее время. Такой вывод подсказывается не только преимущественным употреблением местоименных форм в определительной функции в древнерусских памятниках (они составляют до 75 % всех согласованных определений, а в разряде качественных прилагательных этот процент значительно выше) 1, но и наличием почти исключительно местоименных форм в этой функции в деловых и бытовых памятниках. Так, в частных письмах на бересте именные формы прилагательных практически отсутствуют; вообще в грамотах они отмечаются исключительно в устойчивых конструкциях с терминологическим значением, в которых встречаются вплоть до XVII в. (как правило, в В и И и всегда в постпозиции); взяли... жеребец гніьд, мерин каур, кобылу чалу, мерин рыж; принёс... шубу отлас синь; сапоги сафьяны черлены; прислал бобръ карь. Об очень ранней утрате семантических различий между именными и членными формами свидетельствуют п приведенные выше примеры местоименных
1 По наблюдениям П. С. Кузнецова, в Смоленской грамоте 1229 г. согласованные определения в 113 случаях выражены местоименными формами, а именными — лишь в 7 случаях, часть из которых — не качественные прилагательные (например: княжю хълопу).
8*
227
форм в функціш сказуемого в древнерусских текстах: зафиксированные не только в деловых, но и в книжно-литературных памятниках, сохраняющих церковнославянские нормы, подобные факты вбзмож-ны лишь в том случае, если в языковом сознании пишущих местоименные формы уже оценивались как обычные, «исходные» в парадигме качественных прилагательных.
Изложенная схема «функционального распределения» именных и местоименных форм неприложима к истории относительных и притяжательных прилагательных, ибо они не отражают предполагаемых различий в грамматическом значении форм без члена й с членом.
Для объяснения своеобразия формальной истории относительных прилагательных, видимо, целесообразно обратить внимание на то, что отмеченные в древних памятниках именные формы этого разряда прилагательных, как правило, связаны с ьнижно-литературными текстами и могут быть интерпретированы в плане отражения церковнославянских норм. В этом случае необходимо предположить, что нормы употребления форм относительных прилагательных в живой речи не совпадали полностью с темн, что сохранили нам древние литературные памятники.
