Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
Существительные мужского рода V склонения также перешли в I склонение. Вместо камы, род. ед. камене и пр. в конце концов установилось новое склонение: камень, род. ед. камня и т. д.; вместо дьнь, род. ед. дьне, дат. ед. дьни и пр.— день, род. ед. дня, дат. ед. дню и т. д. Конечно, оно установилось не сразу. He только в древнерусскую эпоху, но и позже эти и подобные слова (по крайней мере, в некоторых
(67
падежах) изменялись по IV склонению, по образцу путь-, камень, день« дьнь), род. ед.: камени, дни, дат. ед.: камени, дьни > дни и пр.
В литературном языке это склонение в единственном числе сохранялось наряду с новым склонением по образцу стол, край. Например, в „Ведомостях": „вся из камени построена (1706 г., № 5), въ камени" (там же); у Державина: „Взложи (венец) от камени честнаго" („На новый 1797 год“); у Ломоносова: „едва не до корени“ („Краткое руководство к красноречию") и др. Особенно долго держалась форма род.-дат. ед. дни. Например у Гоголя: „с завтрашнего дни, к вечеру того же дни“ и пр. („Мёртвые души"); у Лермонтова: „к вечеру того же дни" („Странный человек") и т. д. В говорах, особенно севернорусских, эта форма вообще широко распространена: „третьего дни, с Ильина дни, работа на пол днйа и т. п.
Таким образом, в единственном числе все существительные мужского рода, оканчивавшиеся на согласный (твёрдый или мягкий) в им. ед. после исчезновения слабых ь, ь, совпали в конце концов в одном склонении, образовавшемся на базе I склонения мужского рода: волк, сын, стол, лес; конь, гость, край, камень.
Важной особенностью нового склонения мужского рода следует считать возможность употребления в некоторых падежах вторичной флексии, чуждой старому I склонению мужского рода.
В связи с этим обстоятельством находится обособление существительных I склонения среднего рода типа село: поле, с которыми, как уже было отмечено выше, совпали существительные среднего рода V склонения, также оканчивавшиеся на -о в им.-вин. ед.: тгьло, слово, око, ухо и др., но отличавшиеся от таких существительных, как село, поле, в остальных падежах: род. ед. пиьлесе, словесе, очесе, ушесе и т. д. Теперь мы склоняем их иначе: тела (род. ед.), телу (дат. ед.) и т. д. В отличие от существительных мужского рода эти существительные в единственном числе сохранили „первичную" флексию 1 склонения (если, конечно, не считать чисто фонетических изменений).
В женском роде мы также наблюдаем нечто подобное. Существительные женского рода V склонения совпали с существительными женского рода типа кость.
Таким образом, вместо первоначальных пяти склонений, сохраняющих свою старую флексию, в единственном числе уста-
168
новилось четыре „продуктивных" склонения по признаку грамматического рода: одно — мужского рода, два — женского (типа сестра: земля и типа кость) и одно—среднего.
§ 73. Твёрдое и мягкое различия. Наконец, чтобы закончить обозрение наиболее важных изменений в области склонения существительных в единственном числе, необходимо ещё остановиться на влиянии твёрдого различия на мягкое.
В I и III склонениях, как было отмечено в § 67, существительные с твёрдой основой в некоторых падежах ед. ч. отличались от существительных с мягкой основой:
I III
Ед. ч., Р. водя землгь
П. вълцгь, селгь, кони, пола Д. П. вод/ь земли
Следовательно: в Ярославли, о своемь отьци, въ томь край, в Поморьи, въ CtbMbit и т. д. Под влиянием „твёрдых" форм окончания, характерные для мягкого различия, рано начали заменяться соответствующими окончаниями твёрдого: на конгь, въ полгь, изъ земли, къ землгь и пр.
Правда, это вытеснение окончаний мягкого различия соответствующими окончаниями твёрдого произошло не сразу и даже не во всех русских говорах. В некоторых южнорусских говорах до сих пор сохраняются формы вроде: к земли, на земли, у сямьи, а в севернорусских (имеющих е из /ь): на кот, в кремли ( = в центре села). Ср. также у писателей XIX в.: у Крылова: „Нашел червонец на земли* (рифма ,в пыли*); у Тютчева: „Я, царь земли, прирос к земли*; также у Гоголя: „Летит мимо всё, что ни на есть на земли* („Мёртвые души", т. I, гл. XI).
Всё же начало этого вытеснения следует относить едва ли не ко времени, предшествовавшему появлению в древней Руси письменности на старославянской основе, т. е. до XI в. Уже в рукописях XI в., например в новгородских Минеях, имеем такие примеры, как: изъ отроковичи (вм. отроковицгь) (1095 г.), въ пустить (1096 г.), не говоря уже о более поздних: въ Ярославлгь—в Новгородской кормчей 1282 г. и т. д.
Что касается обратного влияния мягких форм на твёрдые, начало которого также относится к древнерусской эпохе, то теперь оно наблюдается только в говорах. Именно на этой почве следует объяснять распространённое и на севере, главным об-
169
разом в говорах новгородского типа, и на юге так называемое смешение родительного падежа с дательным-предложным ед. ч.: у сестре, но к сестры; у голодной куме одно на уме; на березы сидит и т. п. Ср. у писателей XIX в.: у Грибоедова: „Я должен у вдове, у докторше крестить" („Горе от ума", по музейному автографу), у Пушкина: „Как у Вандиковой AJo-донне" („Евгений Онегин", по изданию 1827 г.).
