Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
§ 57. Цоканье. Во многих севернорусских говорах и некоторых среднерусских на юг и на восток от Москвы с давнего времени сохраняются определённого рода отступления от этимологически правильного употребления ц и ч,— ненормальности то в виде цоканья, когда и, употребляется вместо ц и вместо ч, причём ц звучит или твёрдо (севернорусские говоры новгородского типа, хотя далеко не все, и др.): цыстой, пцолка, ушбдцы (и ушодни <^ушедши), ноц, и пр., или мягко (севернорусские говоры вологодского типа и др.): ноць, цистой, цясто, щёлка, в рйцьке и т. д.; то в виде чоканья (например, в Кировской области), когда ч употребляется вместо ч и вместо ц: отечь, чярь, личё, чена, куричя и пр., то в виде смешения ч и ц: отечь и пр., но ноць и т. д.
Это явление отражается в памятниках севернорусской письменности, прежде всего,— новгородского происхождения, начиная с XI в. в новгородских Минеях 1095, 1096 и 1097 гг., в I Новгородской летописи по Синод, списку, в новгородских грамотах XlII—XIV вв. и в неновгородских—смоленских и полоцких, например, в Смоленской грамоте 1229 г. и др. Так, в упомянутых Минеях буквы ц и ч нередко употребляются одна вместо другой, даже в словах явно книжных, заимствованных из старославянского языка: отечь, коньча, лоща (луча), агньчь, наричаю; срьдьцьная (сердечная), непороцьнаъ, еладыциче (вместо „влады-
130
чице*) и т. д. Конечно, путаница в употреблении букв ц и ч не обязательно свидетельствует о смешении звуков ч, ц: путаница могла быть вызвана также совпадением обоих звуков в одном, например в ц. Любопытно, что в некоторых из новгородских грамот наблюдается употребление только ц вместо ч, но не наоборот: Заволоцьк и др.
Причины этого явления недостаточно выяснены. Возможно, что оно возникло в результате какого-то иноязычного воздействия, причём необязательно лишь со стороны „мазуракающих“ польских (ляшских) говоров, как думал А. А. Шахматов, и не только некоторых финских, как полагали другие языковеды (В. И. Чернышёв, например), но и некоторых „аистских* (литовско-латышских) говоров, а, может быть, и тех и других, если здесь вообще не имеет места одно из языковых переживаний, которые иногда охватывают разные по происхождению, но территориально смежные, соседние этнические группы (см. § 54).
§ 58. Согласные в, ф. Губно-зубной в сохраняет свою артикуляцию в литературном русском языке и во многих говорах — севернорусских и южнорусских. Ho в некоторых южнорусских говорах (курско-орловского типа и других), обыкновенно лишь при определённых фонетических условиях (в закрытом слоге после гласного) вместо в твёрдого и мягкого произносится неслоговое у: дёука, воуцы, дерёуня, самаварау, кроу и пр. В начале слова перед согласным в этих говорах вместо в произносится слоговое у: узять, унук, усё, удава, у ту пору, у Hpyhy (в овраг) и пр.
На севере также встречаются говоры с неслоговым у вместо в при тех же условиях, а иногда и со слоговым у в начале слова перед согласным. Таковы севернорусские говоры вологодского типа и другие. В украинском и белорусском языках изменение в^>у, у обычно и в литературной речи, и в говорах.
Чтобы понять это явление, следует учесть, что согласный в в славянских и вообще в индоевропейских языках развился из гласного^ неслогового, подобно тому, как и У (йот) возник из гласного» неслогового. Таким образом, то, что мы считаем изменением 8^>у (и дальше >у), на самом деле, может быть, нужно рассматривать, как сохранение старины (при определённых фонетических условиях). Между прочим, отсутствие изменения глухих согласных в звонкие в положении перед в, например, в литера-
131
турном русском языке: тварь, свой, квас и пр., как и в положении перед гласными и перед сонорными р, л, м, н, лишний раз напоминает об особом происхождении этого шумного согласного.
В письменных памятниках древнерусской эпохи (не южнославянской, не сербской редакции1) употребление у вместо в в начале слова перед согласными встречается, например, в Смоленской грамоте 1229 г.: оузыгш, мздоумалъ, оу Ризгь, не метати оу погргьбъ и т. д.
Что касается звука ф — глухой разновидности в,— то ввиду сказанного о происхождении в (из гласного звука) должно быть ясно, что этого согласного в древнее время не могло быть в славянских языках, в частности в древнерусском. И действительно, такого звука не существовало в произношении древнерусском народном, но он употреблялся в литературной речи в некоторых словах, заимствованных главным образом из греческого языка, например: анафема, поръфира, просфора, сапфиръ, серафимъ, фарисей, февраль, философъ, фонарь, фрягъ, хронографъ и пр., и также в собственных именах: Иосифъ, Филиппъ, Феодоръ, Фома, Феофанъ (откуда в народном языке фофан—„простофиля" и т. п.). Некоторые из этих ранних грецизмов уже забыты: фарь (лошадь) и др., некоторые зарегистрированы только в говорах, как, например (на севере и в Сибири), междометное эка фгпора (вот беда, вот напасти) и т. д. Впоследствии к этим греческим по происхождению словам прибавилось немало других заимствованных слов со звуком ф: латинских — факт, форма, фигура и пр.; немецких — офицер, штраф, футляр и др.; французских — фасон, финансы, афиша и т. д. Таким образом, этот согласный звук, обозначавшийся в письменной речи буквами ф и «•, явился, так сказать, иммигрантом в древнерусском языке. Он не был ещё в ту пору словоразличительным звуком (фонемой), но всё же мало-помалу становился привычным согласным.
